Призванная быть любимой

Юлия Морозова

Проснулась я оттого, что мне было жарко. Со всех сторон меня оплетали руки, ноги и хвосты. Никто не спал, а я смотрела на любимые и ненавистные лица и не могла заставить себя сказать хоть слово. Прислушалась к себе – боль прошла, но прошла боль телесная, смотреть на них и касаться было тяжело, захотелось спрятаться, закрыться там, где тепло и уютно. Огляделась ещё раз. Где Ададжи?

– Где Ададжи? – сказала я грубо, даже не поприветствовав мужчин.

Мужья молчали и прятали глаза. У меня их виноватые лица не только не вызывали жалости, но и сильно раздражали. Мой земной муж Лёша, когда косячил, так же смотрел, а потом мне приходилось разгребать проблемы лопатой, поэтому не знаю, чего они хотели добиться, но меня разозлили до мушек в глазах, отчего мой голос стал намного тише и опаснее:

– Я ещё раз спрашиваю: где Ададжи?

– Кто он для тебя? – тихо спросил Ворс. Ну он точно самоубийца – в таком настроении даже моя любимая мамуля меня опасалась. Всё тем же замораживающим тоном я ответила:

– Он для меня всё: он мужчина, которого в вашем проклятом мире я выбрала и полюбила сама. Это я пела ему клятву в Разрушенном храме, я его приняла и для меня он муж, единственный на данный момент любимый муж. А ты для меня – слабак, который вместо того, чтобы пытаться меня полюбить и завоевать по-честному, строил планы по убийству моих детей. И мне всё равно, что клятвы заставляют меня быть рядом с вами. Раз это нужно для того, чтобы нормально жить, вы будете рядом, но вы для меня теперь никто. Предупреждаю только один раз: если кто-то из вас осмелится хоть как-то навредить моему мужу или детям, я наплюю на привязку, и вы пожалеете о том дне, когда я появилась на алтаре. А теперь я последний раз спрашиваю: где Ададжи?

– Он у костра, готовит, – ответил Рей, пряча глаза, полные слёз, но меня уже понесло, поэтому единственным моим ответом мужьям был взгляд, полный презрения.

Я поправила платье и вышла из кибитки. У очага сидел мой ангел. Боги, как он мне сейчас нужен.

Как только я их покинула, мой запал иссяк, и теперь сердце разрывалось от незажившей раны предательства и жалости к ним, моим всё же мужьям. Я их растоптала. Как больно! Эта боль не имела отношения к привязкам, болело мое глупое сердце, которое, несмотря на ужасные слова, было всё равно готово их любить.

А я подошла к Ададжи. Моё счастье. Без него мне не вынести этой пытки. Снова видеть их, до дрожи в ладошках хотеть коснуться, но как простить?

– Спасибо, – сказала ему на ушко, нежно обхватила его шею и поцеловала. – Я так тебя люблю, Ададжи.

Если раньше из-за боли от привязок я боялась заглянуть в своё сердце, то сейчас я чётко осознала, какое место в нём занимает этот мужчина. Пусть остальных я тоже любила, но как-то с надрывом и болезненно, а вот ирлинг был для меня тем островком души, где я находила покой и счастье. Спасибо, Богиня, за твой подарок, он бесценен.

– Я тоже тебя люблю, ты это знаешь, – сказал Ададжи и ответил на поцелуй. – Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо. Скоро обед? – у меня текли слюнки и сводило живот от голода.

Из кибитки побитыми собаками выходили остальные мужья, а я демонстративно их игнорировала.

– Ужин. Через полчаса будет готово. У них закончились продукты, поэтому завтра нам нужно вернуться в деревню, запастись провиантом, – сказал мой любимый.

Я ластилась к нему, зарывшись руками в волосы. Да, я специально провоцировала остальных, но делала это не для того, чтобы вызвать ревность, а чтобы показать значимость Ададжи для меня. Нам так жить, пусть привыкают. И хоть я допускала мысль, что могу с ними помириться, но избегать любимого только потому, что рядом кто-то из них, не собиралась.

– Я растрепала тебя, – со смехом сказала я ирлингу. – Позволишь мне заплести твои волосы? Ты же знаешь, я неравнодушна к ним, – заигрывала я с мужем.

– Ну… – сделал вид, что задумался Ададжи. – Если только споёшь мне ещё, у тебя волшебный голос, – с улыбкой торговался мой любимый хам.

– С удовольствием. А что ты бы хотел от меня услышать, снова ту песню? – лукаво спросила я.

– Ну нет! Её ты будешь петь для меня одного, я не готов ею делиться. Что-то другое.

– Легко. Сейчас?

– Нет, давай перед сном.

– Рей, подскажи, где мои вещи? Мне нужна расчёска и лента, синяя, – спросила я у парня нейтрально.

– Я принесу, – ответил поникший и совсем расстроенный парень.

Рей принёс мою расческу и ленту, а я с удовольствием расчёсывала длинные мягкие волосы Ададжи. Муж млел и тихонько мурлыкал, вызывая во мне далеко не целомудренные планы. А что, пусть терпят. Я из-за них достаточно натерпелась, но сначала ужин и песня.

Я закончила медитировать с волосами любимого и заплела ему колосок шутки ради, но даже это плетение на высоком и сильном Ададжи смотрелось мужественно.