Три нарушенные клятвы - Мерфи Моника
Это просто смешно. Но я ничего не могу с этим поделать.
– То, что случилось вчера вечером, лишний раз доказывает, что мне нужно уехать отсюда. Ненавижу это место. – Я допиваю кофе, чувствуя на себе его пристальный взгляд. Ох…
– Погоди-ка, разве такое не могло произойти с тобой где-то еще? В Сакраменто уровень преступности выше, чем здесь, – замечает он.
– Да, но и сам город больше. Мы же живем в захолустье. – Я пожимаю плечами, вставая и направляясь к кофеварке за еще одной чашкой кофе. Я становлюсь к нему спиной, не желая продолжать разговор и опасаясь, что наговорю лишнего, если он не успокоится.
– Это имеет отношение ко мне? Ты почему-то злишься на меня? Выглядит это именно так. – Колин отодвигает стул, и я слышу, как он идет ко мне. Он стоит сзади, так что я чувствую тепло его тела. – Ты обвиняешь меня в том, что случилось?
Я оборачиваюсь, удивленная тем, что он гораздо ближе ко мне, чем я подумала. От столкновения с почти обнаженным мужским телом у меня пересыхает во рту, и я просто пожираю его взглядом, поражаясь этому мускулистому великолепию. Подняв на него глаза, я вижу по его лицу, что он прочел мои мысли.
Мне так неловко, ведь я, по идее, должна быть сердитой и безразличной.
Но я к нему неравнодушна, и он это знает.
– Конечно нет! – восклицаю я. – Просто я идиотка, которая не смотрит, куда идет.
– Я должен был ждать тебя у двери, – отвечает он мне.
– Мне следовало написать тебе и попросить забрать меня у входа, – парирую я.
Прикрыв глаза, Колин глубоко дышит, будто подыскивая нужные слова.
– Я должен был присматривать за тобой. Я твой работодатель. Твой друг. Твой… – Его голос затихает.
Шагнув к нему, я касаюсь пальцами его губ, заставляя замолчать, хотя, может быть, он и не собирался продолжать. Он выглядит еще более растерянным, чем я.
– Хватит разговоров. Мы ведь не больше чем просто друзья, так?
Хотя его глаза мечут молнии, он молча кивает.
– Друзья всегда помогают друг другу. Именно это ты и сделал прошлой ночью. – Я глажу пальцем его губы: пухлую нижнюю и слегка изогнутую верхнюю. У него такой красивый рот. Он дарит мне наслаждение, когда просто говорит, или улыбается, или целует меня. Я хочу поцеловать его прямо сейчас, потому что только так я могу на время забыть о своем отъезде, вчерашнем ограблении и его дурацком чувстве долга по отношению ко мне.
Я не хочу быть обузой. Все выглядит так, словно он заботится обо мне вместо моего брата. По крайней мере, все так началось. Колин стал моим героем, спасая меня, когда я не желала этого, и оградив меня от преступной жизни, хоть сам о том и не знает.
Наши отношения вышли далеко за пределы братско-сестринских…
– Джен. – Я слышу его низкий урчащий голос и чувствую, как таю. Он кладет руку мне на бедро, притягивая ближе, пока наши тела не соприкасаются. Моя кожа горит, соски твердеют, упираясь в топ. Я хочу его. Хочу, чтобы он целовал меня, подарил мне забвение; то ощущение, когда я могу отрешиться от всего, по крайней мере на некоторое время.
Другую руку я кладу ему на грудь и чувствую, как бьется его сердце. Этот быстрый ритмичный темп успокаивает меня. Не в силах сопротивляться, я наклоняюсь и прикасаюсь губами к его коже чуть выше своей руки, с выражением муки на лице он закрывает глаза.
– Я хочу тебя, – шепчет он. – Но тот ублюдок ранил тебя, поэтому не сейчас, Джен.
– Ты не сделаешь мне больно. Все будет хорошо. – Я снова целую его, задерживая губы на теплой, твердой коже. Я кладу руки ему на бедра, проскальзывая пальцами под пояс пижамных штанов, гладя обнаженную горячую кожу. Сквозь тонкую ткань я чувствую его возбуждение, понимая, что он хочет меня.
Возможно, даже больше, чем я его.
– Не хочу, чтобы ты сегодня выходила на работу, – говорит он, резко меняя тему.
Не могу поверить, что он говорит о работе в такой момент.
– Я уже сказала тебе, что в порядке. Это правда. – Поднимаясь на цыпочки, я целую его в шею, вылизываю, дегустирую и наслаждаюсь его стонами. Я хочу отвлечь его, нас обоих. Разговоры ни к чему хорошему не приводят, особенно в последнее время.
А вот секс доставляет нам удовольствие. И я хочу этого прямо сейчас. Безумное, восхитительное удовольствие с Колином.
– Нет. – Он отстраняется от меня. По нему видно, что это стоило ему большого усилия. – Я не стану этого делать, потому что ты еще не оправилась от вчерашнего нападения.
Мое разочарование переходит в ярость.
– Я не фарфоровая кукла, с которой нужно обращаться предельно осторожно, Колин. Я упала и ободрала колени прошлой ночью. Ерунда.
– На тебя напали, Джен. У тебя был шок. Полагаю, ты до сих пор в шоке. Иначе никак не объяснить твое странное поведение.
Придурок! Как мне надоела его привычка ставить мне диагноз.
– Значит, ты не станешь заниматься со мной сексом из-за случившегося вчера вечером.
– Да.
– Ты смешон.
– Как и ты, – бросает он в ответ.
Мы напряженно смотрим друг на друга. Мне одновременно хочется и запрыгнуть на него, и отшлепать.
Запрыгнуть на него…
Или отшлепать?
Колин
Я одновременно хочу трахнуть ее и выпороть, и это безумие, потому что никогда раньше у меня не было и мысли о насилии по отношению к женщине. Боже, она ведь недавно пережила нападение. Единственное, о чем я должен думать, это как вбить в ее голову хоть немного благоразумия.
В минуту слабости, когда она касалась моих губ, груди, целовала шею, я был готов сдаться. Просто отдаться бесконтрольному зову страсти, что чувствую каждый раз, когда она рядом: когда, обезумев, рву на ней одежду и делаю своей, требуя, чтобы она кричала мое имя, когда я заставляю ее кончить. Ведь тогда она будет знать, кому принадлежит.
Мне. Только мне.
– Ты не выходишь на смену сегодня, это не обсуждается, – рычу я в ответ, потому что, черт возьми, понятия не имею, что еще сказать, чтобы ослабить это невыносимое напряжение между нами.
– Ты мне что, папочка? – Сарказм в ее голосе очевиден.
– Нет, я твой чертов босс. – Я отстраняюсь от нее и выхожу из кухни, надеясь сбежать, но она следует за мной и что-то бормочет себе под нос.
– Что, черт возьми, ты только что сказала? – Я поворачиваюсь к ней, чувствуя, как во мне закипает кровь. Она действует мне на нервы, и это плохо.
– Я сказала: так и есть: ты мой босс и мы трахаемся. – Она усмехается! Черт возьми, и правда, ухмыляется и скрещивает руки на груди, будто бросая мне вызов, чтобы я не смел отрицать это.
Мне нечего ей ответить. Она лишает меня остатков разума, и я никак не могу понять, почему мы ведем себя так друг с другом: будто мы оба смертельно обижены и готовы сорваться в любой момент.
Это напоминает кипящую кастрюлю, из которой вот-вот убежит молоко, – очень похоже.
– Так вот кто я для тебя? – спрашиваю я тоном, подстегивающим ее сказать «да».
Она раздражающе беспечно пожимает плечом.
– Ну да, мы знаем друг друга уже давно. Что из того? Мы ничем друг другу не обязаны.
Голова идет кругом. Разве она не понимает, что я обязан ей всем? Я забочусь о ней больше, чем хочу это признать. Чем меньше у нас времени побыть вместе, тем сильнее я хочу, чтобы она осталась. Я должен сказать ей. Мне нужно дать ей понять, что она значит для меня, но…
Это чертовски трудно. Я не из тех, кто свободно говорит о своих чувствах. Мои родители не были эмоциональными людьми и редко говорили об этом. Большую часть времени я прячусь за маской, показывая лишь то, что люди хотят видеть. Но Джен исключение.
Она единственная, кто видит настоящего меня.
– К тому же, я всего лишь обуза, ведь так? Разве тебе не надоело все время обо мне заботиться? Проверять, в безопасности ли я, ничего ли плохого со мной не случилось?
– Вчера вечером я позволил плохому случиться с тобой, – говорю я низким голосом, едва сдерживая гнев. Я снова чувствую вину за случившееся и не могу с этим справиться.
