Не разбивай мое сердце, босс!
Мне понадобилось минут десять на то, чтобы встать и уйти вглубь квартиры.
Не очень люблю состояние потерянности. Мне по душе, когда я знаю наперед хотя бы кое-что. Сейчас же эта дезориентация напрягает.
Я вытаскиваю телефон и пишу Эдику, что завтра выйду на работу. Он предлагает пару дней выходных, и я реально ему за них благодарна, даже если в моих планах провести их в постели с самой сладкой и вредной едой.
За окном вечереет, и я ощущаю легкую прохладу, которую несет ветер в открытое окно. Легкий тюль касается моего тела, когда я наблюдаю за тем, как машина Аверина выезжает со двора.
— Вот и отлично, — испускаю судорожный выдох.
Теперь я вижу ясно, что сама рисую воздушные замки, а когда он благородно снисходит ко мне, решаю, что мечты сбываются. Но это, оказывается, вовсе не так. Ладно. Переживу.
Надеваю легкий бомбер и выхожу на улицу. Хочу погулять. Окунуться в ритм большого города, который легко может унести за собой.
Свежий воздух — отличный помощник. Добавить к нему медленный шаг, и ты уже фактически забываешься, блуждая между больших домов, среди толпы, которая не останавливается ни на секунду.
Смотрю на часы, которые показывают семь часов, и медленно двигаюсь обратно. В голову приходит мысль включить музыку, но мне звонит мама.
— Да, мамуль. Привет.
— Привет. Ирочка, а ты где? Я тут к тебе заехала, пирог привезла.
— Ко мне? — удивляюсь ее внезапному визиту, но сразу понимаю, что это папа. — Я прогуляться вышла. Погоди, я рядом.
Набираю скорость и буквально за пять минут оказываюсь у многоэтажки.
Подхожу и обнимаю маму, улыбаясь.
— Я ненадолго, папа и Аня сидят голодные. Они пытались урвать кусочек, но я его отвоевала.
— Нужно было оставить себе половину.
— Ну-ну, он твой любимый. Я не могла так поступить с твоим лакомством.
Входим в квартиру и сразу отправляемся мыть руки, а затем на кухню.
Немного обсуждаем работу, семью, дачу, которую они потихоньку делают «живой», но мамин взгляд красноречивый.
— Я же ему сказала, что я в порядке.
— Вы наши любимые девочки. Не будь так строга к желанию помочь. И «в порядке» не равно «хорошо», Ира.
— Ну, мам. Я просто рассталась с парнем и пытаюсь это пережить, не ударяясь в океаны слез, — ей не стоит знать, что так и происходит.
— Знаешь, я никогда не говорила тебе об этом, но, когда твой папа умер, я будто потеряла весь свой мир, — я сглатываю, устремляя взгляд в ее грустные глаза. — Я любила этого мужчину. Я была от него без ума. Долго злилась на жизнь и судьбу, что так с нами поступила. Старалась держаться ради тебя, родная. Но, если честно… Выходило плохо. А потом, спустя время, когда все же мне пришлось взять себя в руки и твердо закрепиться, я встретила Колю. Он мне совсем не нравился. Зачем-то я при встрече сравнивала его с твоим отцом, и меня раздражало, что они непохожи. Тогда казалось, что это правильно, искать похожего на него. Но я быстро разочаровалась. Мы все чаще стали пересекаться. Его привычки и шутки перестали меня задевать, я даже смеялась над парочкой. Не успела и заметить, как познакомилась с его Анютой, а он — с тобой. Не успела понять, как он вошел в нашу жизнь и почему-то остался. Наша история началась не как у всех. Мы даже не обсуждали ничего, понимаешь? Словно однажды просто проснулись рядом с прошлым опытом, и все. Я говорю это к тому, что любой опыт — это твоя память. Это не плохо, даже если сейчас вырывает сердце. Боль проходит. Всегда. Сегодня или через месяц ты будешь благодарна жизни и этому человеку за то, что он был с тобой. А если вы расстались, просто отпусти. Если он дарил тебе счастье в короткий промежуток времени, значит, все было не зря.
Я смотрю на нее со слезами. Впервые мама говорит так откровенно со мной. И я не могу поверить, что она открывает свое сердце.
— Спасибо, мам, — обнимаю ее и долго не могу отпустить.
— Ну что ж, я поеду домой. А ты… Погуляй, проветрись. Свой мирок — это хорошо, но не так надежно, как целый мир.
Прощаемся с ней, и вскоре в мою квартиру снова стучат.
— Да что ж такое, — открываю, заранее зная, кто там.
— Она не плачет, — шепчет Наташа Тане.
— Вижу. Значит, все даже хуже, чем могло быть.
Они вваливаются ко мне и начинают наводить хаос.
— Эй, вы что творите?
— Готовим зелье счастья, — показывают шейкеры, откуда-то взятые, — а ты пока что переодевайся в секси-пижаму. У нас вечеринка.
— К черту вас. Не буду, — только собираюсь уйти.
Они переглядываются и наступают на меня, а после принимаются щекотать.
Пока я проливаю слезы смеха, понимаю, что они смешиваются и со слезами грусти. Потому что я отпускаю Стаса с этой соленой водой.
Мама права. Мне нужно просто идти вперед.
— Эй, Тань, погоди, — Ната прерывает все. — Ну что ты, солнце?
Мы лежим на полу. Я закрываю ладонями лицо и просто роняю последние капли, отведенные ему.
