Снова будешь моей. Мой Консерватор.
- Что у тебя с агентством? Справляетесь? – спустя полчаса полета, Андрей вдруг решает завести беседу.
- Ну..., - долго размышляю, как правильнее ответить, а потом решаю быть откровенной, - если честно, по разному…
- Почему? – Хмурит брови.
- Как сказать... Мне кажется я плохой руководитель.
Признаваться даже самой себе в таком сложно, а уж бывшему мужу, совсем беда.
Громов устало вздыхает, словно услышал что-то примитивное и начинает монотонно поучать:
- Настя, прирождённых управленцев не так много. Любому навыку нужно учиться. Никто не рождается сразу хорошим руководителем, отличным другом или, к примеру… хорошим мужем...
- Я рада, что ты это понимаешь..., - Стараюсь задавить старую обиду.
Осознание того, что он признает себя неидеальным мужем, неожиданно радует и придает еще большую откровенность.
- Просто...,- продолжаю, - мне сложно давать указания и приказывать людям… Может ты откроешь курс или марафон? "Как приказывать людям, чтобы им понравилось". А-а, Громов?
Обтянутые черной рубашкой мускулы начинают дрожать от смеха, и я просто наслаждаюсь этой картиной.
- Ну что ты смеешься, я вот сразу запишусь, - тоже хохочу я.
Андрей успокаивается, проводит руками по лицу и тепло говорит:
- Зачем тебе курсы, Настенька? Спроси… Я всё тебе расскажу…
Мы долго смотрим друг на друга, словно оба в шоке от того, что вот так просто разговариваем. Без ссор и претензий. Наверное, обстановка располагает. В иных случаях мы либо громко ругаемся, либо набрасываемся друг на друга. Прямо сейчас нельзя сделать ни первое, ни второе.
— Вот, к примеру, взять самолёт. - Андрей окидывает взглядом пространство. - Главный на судне всегда первый пилот. Если вдруг стюардесса не справится и перестанет приносить тебе шампанское, пилот не сможет выбежать к тебе с бокалом. Даже если он в прошлом был официантом, и это у него охуенно получается.
Выразительно трогает искрами из глаз мои губы, спускается к шее и стреляет этими же искрами по линии груди и до живота. Завороженно наблюдаю за ним и стараюсь не замечать, как вспыхивает возбуждение в собственном теле. Та-ак смотрит, что пальчики на ногах поджимаются. Горячо. Словно опомнившись, мой спикер вдруг вздрагивает и продолжает объяснять:
- Если пилот сделает это, то судно к херам упадёт. Также и в бизнесе - если ты будешь постоянно тянуть одеяло на себя, то просто потеряешь своё дело… Всегда чем-то или… хм… кем-то… приходится жертвовать…
Он морщится, а я вдруг понимаю, О КОМ на самом деле последние слова…
- Да… жертвовать у тебя тоже очень хорошо получается! - Прошлая боль вылазит наружу из давно зарытой норы в душе, .- Ты во всем долбанный профи, Громов!
- Псс… Справедливо..., - глядя прямо перед собой, кивает.
Не хочу терять момент откровений между нами, поэтому тут же вцепляюсь в него новыми вопросами:
- Расскажи, как у тебя всё получается? И магазины, и строительство. Как ты все успеваешь? Ты вообще человек?
- Самое главное умение делегировать. За каждое направление отвечают заместители. Это позволяет не вникать в мелочи. И концентрироваться на главном. Сейчас это "Магнолия". До этого пять лет я посвятил «Капитал Строю». – И продолжает:
- Последние три года, особенно активно, - словно ожидая моей реакции, вглядывается в моё лицо.
Чёрт. Посление три года...
Закусываю губу, до ужаса хочется расспросить как он жил это время, были ли у него отношения. Любая вероятность того, что он кого-то любил, отзывается нестерпимым уколом в сердце. Это буквально на разрыв.
Андрей бережно накрывает мою руку, лежащую на подлокотнике и нежно поглаживая ее большим пальцем своей ладони, открыто делится:
- Но я тебя понимаю, и наверное, никому бы в этом не признался... Но... я тоже во многом сомневаюсь!
- Да ладно? - Удивляюсь я, - ни за что бы не поверила. Ты самый самоуверенный на свете человек!
- Нет, Настя, - слегка склоняет голову, обдумывая каждое слово, - я живой человек и у меня тоже случаются приступы рефлексии. - Переплетает наши пальцы и тихо добавляет:
- В том числе, по поводу принятых решений и расставленных приоритетов…
Эта откровенность взрывается фейерверком в моей голове и отзывается дрожью в коленях. Что это как не признание своих ошибок от самого Андрея Константиновича Громова?
Самое милое что я от него слышала. Только вот...
- Слишком поздно, Андрей, - аккуратно забирая руку, отворачиваюсь к окну и стараясь сдержать слезы.
- Время покажет, - раздается чуть позже справа.
Может быть он и прав, и просто нужно дать нам время, чтобы смириться с прошлым и постараться все исправить? Я так и не смогла забыть Его, а он, судя по всему, даже спустя три года не равнодушен ко мне…
