Подкидыш из прошлого
Не в силах более выдерживать прессинг со стороны Кадышева, я все-таки согласился встретиться с нотариусом по делу дядюшки Аркадия. Уже сидя в салоне самолета, я все еще сомневался, надо ли мне ввязываться в непонятную наследственную историю.
Ощущения были довольно странные. Как это, совсем не зная человека, ничего для него не сделав, вдруг воспользоваться всем движимым и недвижимым, как значилось в документах, которые прислал на мое имя некий Смит Грачевский.
Сочетание имени и фамилии нотариуса вызывало недоумение. Это как? Получается корни у него наши. Значит можно надеяться, что он владеет русским языком. Хотя эта проблема и решается с переводчиком, но хотелось бы услышать напрямую ответы на все вопросы, вполне естественно возникающие у меня последнее время.
Грачевский встретил меня с распростертыми объятиями. К счастью, он вполне сносно говорил на моем родном языке. Как оказалось, отец у него русский, отсюда и фамилия. По документам он вообще-то Самуил, что в некоторой степени роднит его с нашим Семеном (такие свои соображения он мне выложил в первые минуты встречи). В принципе, для простоты общения, ник Сэм – прекрасный вариант.
И вообще Сэм оказался достаточно общительным и приятным нотариусом. Никакой напыщенности, вычурности фраз и тому подобных выпендронов, зачастую присущих этой категории людей.
На ломаном русском он радостно сообщил мне все подробности поисков наследника, то бишь меня.
- Ты понимаешь, - я бы давно отказался от этого дела. Слишком много сил пришлось приложить, чтоб выйти на твой след. Но Аркадий был моим другом, и я обещал ему выполнить его волю.
- Зачем Вам понадобилось мое личное присутствие здесь? Ведь можно было завершить процесс и без моего приезда.
- Видишь ли, такое условие выставил сам Астахов. Был у него такой странный пунктик. Его огромный особняк. Ничего удивительного в том, что при его капиталах он был владельцем огромного дома. Только этот дом был его гордостью.
Слушая подробный рассказ нотариуса, я пытался уловить связь между этим явлением и необходимостью моего приезда в Штаты. А он продолжал:
- Я сам пытался добиться вразумительного объяснения пункту в завещании, что наследующий должен обязательно приехать и, - тут он выразительно посмотрел на меня, - побывать в его особняке.
- Получается, он выставил условие, чтобы я остался жить в этом доме?
- Нет-нет. Это совсем не обязательно. Но он мечтал, что вдруг наследнику захочется поселиться в его любимом особняке.
- Так в чем же этот самый пунктик? Не понимаю.
Грачевский тяжело вздохнул:
- По рассказам моего друга, в его детских воспоминаниях присутствовал образ крохотной квартирки, в которой они с семьей жили в России. И он всегда с печалью рассказывал о том, что его комнатушка была настолько мала, что в ней помещалась только… как это называется,… кушетка и стул.
- Лично я, - помолчав продолжил рассказывать Самуил, - не вижу в этом ничего необычного. Во времена нашего детства все жили в тесноте. Но у него этот образ отпечатался, наверное, потому что другие воспоминания были вытеснены из памяти переездом, сменой образа жизни. Ну и, сам понимаешь.
Мы помолчали.
- Так вот, повторяю, Сэм мечтал порадовать наследника (он ведь не знал тебя лично) размахом своего особняка. Хотел удивить, поразить и порадовать.
Я слушал эту хрень, и мне вдруг захотелось немедленно бежать отсюда. Домой, в свою небольшую, но уютную квартиру. «Старый маразматик, - нехорошо подумал я о меркантильном богатом дядюшке, - нашел чем удивить!»
Хотя… Время действительно было другое. И ценности – тоже. Вслух добавил:
- Жаль, что дяде не довелось побывать в современной России. Он был бы приятно удивлен…
- Да, наверное… Но у каждого свои странности. Вы уж не обижайтесь. И знаете что, предлагаю прямо сейчас посмотреть на дорогой сердцу Сэма дом. А там, как решите. Вы можете оставить особняк за собой, жить там или приезжать туда на время. А можете… тон его стал грустным, - просто продать и выручить большие деньги.
Я – человек не алчный, но на языке вертелся вопрос: - И это все, ради чего я преодолел такое расстояние?
Словно подслушав мои меркантильные мысли, Грачевский произнес:
- Особняк – это лишь незначительная часть наследства. Все остальное представлено в денежном эквиваленте. Дядя был достаточно богатым человеком.
Особняк, в котором мы оказались, безусловно, поразил меня не только размерами, но и роскошной обстановкой. Охать-ахать я, конечно, не стал, чем, видимо, огорчил верного друга дядюшки.
Дальнейшее наше общение свелось к подписанию документов. Когда эта тягостная процедура была закончена, я облегченно вздохнул. И, отказавшись от предложения Грачевского погостить у него, немедленно засобирался в обратный путь.
На душе было пусто. Деньги – это хорошо. Но что-то в их получении было унизительное, что ли… И пунктик этот дурацкий…
Не слышит моих рассуждений Илья! Он бы мне сейчас накостылял. Даже слышу, как он констатирует: «Деньги не пахнут! Зато дают возможность размахнуться. Й-ээээээх!» В этом весь Кадышев.
Как распорядиться дядюшкиной роскошной недвижимостью, я еще не решил. Пока продавать не стоит. Хотя бы потому, чтоб не обидеть моего доброго дядюшку. Надеюсь, он сделал этот широкий жест от чистого сердца.
