Ведьма для генерала-дракона. Контракт на свободу
Бывшая невеста моего мужа (а это уже звучит очень странно) поправляет платье и прикрывает за собой дверь. На ее ярких губах играет довольная улыбка.
Мои мысли мечутся. Я не понимаю, что происходит. Значит, чтобы не было слухов, спать мы должны в одной комнате. А сейчас из комнаты Сайтона выходит другая?
Это нелогично. Дракон не стал бы так подставляться и нарушать договор, потому что заинтересован в нем. Так что же ты тут делала, недоневеста?
Я переношу вес с ноги на ногу, юбка едва шелестит, но леди Гордвин это слышит и резко поворачивается ко мне. Верхняя губа презрительно поднимается, как будто она почувствовала запах чего-то сильно протухшего.
— И кто тут прячется? — она делает шаг ко мне.
Подавляю в себе инстинктивное желание отступить. Вместо этого тоже шагаю вперед и усмехаюсь.
— Скорее наблюдает, — отвечаю я. — Хозяйка должна знать все, что происходит в ее доме.
Глаза леди Гордвин вспыхивают алым. Я вздрагиваю. Точно так же как у мачехи Сайтона. Значит, невестушка — ее протеже? Что они задумали?
— Например, то, что кто-то не может удовлетворить своего мужа в постели, поэтому он ищет чего-то более… интересного, — она демонстративно облизывает языком свои губы, обнажая неестественно длинные клыки.
— Или просто служит ему жалкой заменой, пока жена оправляется от очень, — я делаю акцент на слове и поднимаю брови, — бурной первой брачной ночи.
Кажется, мне слышится скрип зубов.
Делаю шаг вперед, оказываясь еще ближе к леди Гордвин и комнате Сайтона. Откуда-то отчетливо возникает уверенность, что его там нет.
— Ты ошибаешься! — шипит недоневеста.
— Хочешь, мы зайдем и у него лично спросим? — я приближаюсь еще на шаг. — Или что? Он сбежал, как только попользовался? Сделал дело и пошел гулять смело?
Теперь я вижу, как леди Гордвин начинает краснеть. Разве что пар из ушей не идет.
— Ты же ничего не знаешь. Ты сдохнешь, — не угрожает, скорее, констатирует факт недоневеста. — А я останусь рядом с ним.
— Убеждай себя в этом, — отвечаю я со всей наглостью и уверенностью, которая у меня есть.
Но червячок сомнения закрадывается куда-то глубоко в сердце и будто бы временно засыпает.
Леди Гордвин рычит, демонстрируя клыки, разворачивается и уходит. Чтоб она их пообломала! Будет еще скалиться на меня.
Я дожидаюсь, пока недоневеста скроется в конце коридора, и прислоняюсь боком к холодной стене. То, что надо сейчас. Я вся горю — то ли от напряжения, то ли от ярости. Прикладываю раскрытые ладони к каменным плитам, чувствуя заполированные неровности. Касаюсь их пальцами и, кажется, возвращаюсь в нормальное состояние.
Заглядываю в комнату к Сайтону. Впервые. В комнате темно, так что даже многочисленные свечи и свет из окна не помогают. Как тут вообще можно жить?
Но мне в глаза бросается кровать. Не застеленная. Вся измятая и перевернутая. А поверх нее — записка.
Я поднимаю ее, и в нос бьет резко-сладкий запах жасмина. Где-то его я уже слышала. Не удержавшись, скольжу по строчкам витиеватого почерка и до боли сжимаю челюсти.
Хм… Значит, хозяйка я тут? Диван нужен? Будет ему диван. И ремонт будет.
