Вернуть жену
“Наш сын справился…”
Три слова, которые вызывают слезы. Неужели он поверил? Просто поверил мне на слово в такой момент?
Я не знаю. Но ведь муж пришел. Был рядом там. Хотя я почти не верила. Но было так страшно, что готова была даже умолять его просто дать мне руку, помочь почувствовать, что я не одна, что справлюсь. Страх за ребенка буквально парализовывал, сковывал, мешая думать здраво.
Сейчас, когда эмоции чуть улеглись, я понимаю, что все только сильнее запуталось. И рано или поздно нам придется поговорить о брошенных мною словах.
Пока малыш под присмотром врачей в реанимации, а я в палате. И меня тянет туда, к нему. Но пока все, что мне достается - отчет неонатолога.
Тело болит, но это ничто по сравнению с той душевной болью, что меня терзает.
Я хочу к нему, к моему мальчику.
Пусть меня заверяют, что для его срока он очень хорошо держится, моя душа неспокойна.
Когда на второй день ко мне приходит Амиран, я уже вся извелась. Он стоит на пороге, настороженно смотрит на меня, словно ждет, что я его сразу выгоню. В его руках шикарный букет цветов. Белые розы.
- Здравствуй, - говорит он, делая шаг ко мне. - Как ты себя чувствуешь?
- Нормально. Где мой ребенок?
Я вся в напряжении, ведь помимо того, как он стоял рядом, я помню еще и те страшные слова, что он отберет малыша.
- Там же, где и вчера - в реанимации, - спокойно отвечает Казаев. - Я уже видел его сегодня. Пришел вот за тобой. Врач сказал, что мы можем сходить вместе.
Все остальное в этот момент отходит на задний план. Я резко дергаюсь и пытаюсь встать. Низ живот простреливает болью, несмотря на обезболивающее, которое не так давно кололи. Амиран оказывается рядом и удерживает меня на постели.
- Тише, Ася. Не надо резких движений. Тебе еще нельзя.
- Отпусти! Я хочу к сыну!
С вызовом смотрю на него, но муж только кивает и даже помогает сесть.
- Подожди, пожалуйста.
Он выходит из палаты, а затем возвращается уже с коляской.
- Что это? - нервно спрашиваю, пока в голове начинают крутиться всякие дурные мысли.
- Идти далеко. Отделение детской реанимации находится в другом крыле. Так будет проще.
Звучит все логично, но я сейчас настолько взвинчена, что в любом предложении вижу подвох. Однако желание увидеть сына сильнее страхов. Пробую сама встать с кровати, все вроде получается, но последний шаг дается слишком сложно, и в итоге мне помогает Амиран.
В нем что-то изменилось, но я отмахиваюсь от этого. Сейчас все мои мысли о малыше.
Муж берет плед и укрывает меня.
- В коридоре довольно прохладно, - поясняет он и обходит коляску.
Ехать вот так очень неловко. Хотя в палату меня перевозили точно так же, но это была медсестра, а тут - Амиран.
Когда я наконец-то вижу сына, слезы сдержать не выходит. Он такой маленький, такой крошечный, что мне кажется просто невероятным тот факт, что он выжил. Всхлипываю, пытаюсь встать, но ноги почти не держат. В итоге снова оказываюсь в объятиях Казаева.
Он крепко держит, пока я во все глаза смотрю на мою кроху. Вокруг какие-то трубки, а сам он за стеклом, и я даже взять на руки его не могу.
- Он молодец, Ася. Настоящий боец. Как и ты.
Не выдерживаю, все же плачу. Мне не стыдно за это, плевать, что кто-то увидит. Эмоции душат меня, переполняют, и я просто не в состоянии это контролировать.
Ведь мой сын жив! Он выжил!
- Он такой крохотный, - выдыхаю, глядя во все глаза на ребеночка. - Такой…
- Врач сказал, что у него высокие шансы. Они помогут ему. Все доберет и наверстает. Наш сын справится, - твердо произносит Амиран.
Эта фраза режет слух. Я настолько привыкла, что это только мой ребенок, что сейчас готова ударить его за такое.
- Наш? Нет, он не наш. Это мой сын. Мой ребенок.
- Ты сказала, что он - мой.
Меня обдает холодом - вдруг я сама вложила в его руки возможность подчинить меня и мою жизнь?
- Я очень виноват перед тобой, Ася. Очень. Прости, если сможешь…
Что?! Я готовилась защищаться и биться за сына, но такое?
