Твоя (не) родная семья
Запугают или попробуют подставить, чтобы освободить место для более сговорчивого человека. Все зависит от их целей. Когда понимаю это, уверенность возвращается – я знаю, какими будут их дальнейшие шаги. Вряд ли они решатся на физический вред. Куда проще просто выжить меня или подставить.
На ходу пишу Давыдову:
«Кто-то собирает обо мне информацию».
Кратко описываю, что произошло, и отправляю. Лучше сообщать о каждом шаге, даже если это кажется мелочью. В борьбе мелочей не бывает.
Затем звоню маме. На не берет и я оставляю сообщение на автоответчике:
– Мам, у меня все хорошо, но есть просьба. Если кто-то позвонит, будет говорить, что с моей работы, ничего обо мне не говори. Это важно. Не давай рекомендаций и ничего личного! Пока.
Жаль, что всех так не предупредишь.
Я дохожу до юриста.
– Вы были правы, – говорю я, когда попадаю на прием. – Давайте я подпишу доверенность, чтобы вы могли заняться разводом. Только за ребенка я еще повоюю.
– Камилла, – тяжело вздыхает тот.
Вспоминаю Сенькины глаза, когда он лукаво улыбается и говорит: «Я тебя тоже, мам».
– Я не могу сдаться. Сначала попробую договориться без суда. Если не отдадут ребенка сами, хотя бы попытаюсь.
– Мы проиграем, – предупреждает он.
Я смотрю на доверенность, которую мне кладут на подпись. Она подергивается дымкой от слез. Интересно, а как бы на моем месте поступил Давыдов? Забавно, что мы оба загнаны в ловушку, из которой выход – только вперед, и окружены проблемами. Только по-разному. Он на своем уровне – деловом и финансовом. А я на своем.
Красиво вывожу подпись на доверенности.
– Я не буду вас в этом винить. Но не могу отдать им сына.
