Женская месть - Робертс Нора
«Работа Ларри», – подумала Адриенна. Кертис по-прежнему был агентом матери, время от времени спал с нею и постоянно манипулировал ею.
– У нас еще уйма времени, – сказала Адриенна.
– О, знаю. – Фиби, сверкая платьем, двинулась по комнате, подпитанная энергией принятых пилюль и своим собственным непредсказуемым и постоянно меняющимся настроением, в котором теперь бывало часто нечто истерическое. – Но премьеры так волнуют. Люди, камеры.
Она остановилась перед зеркалом Адриенны и увидела себя такой, какой была когда-то, без следов болезни и разочарования.
– Там должны быть все. Как в прежние времена. Глядя на свое отражение, Фиби впала в задумчивость, как это часто с ней случалось. Она видела себя в свете прожекторов, окруженной восхищенными поклонниками. Все они любили ее, хотели быть рядом с ней, стремились поговорить с ней, послушать ее, дотронуться до нее.
– Мама. – Чувствуя неловкость оттого, что Фиби внезапно погрузилась в молчание, Адриенна положила ей руку на плечо. Бывали дни, когда ее мать теряла связь с реальностью, как теперь, и оставалась в таком состоянии часами. – Мама, – повторила она громче, опасаясь, что Фиби уже отправилась путешествовать по длинным коридорам своих фантазий.
– Что? – Фиби вынырнула на поверхность, моргая и не сразу понимая, где она, потом, сфокусировав взгляд на лице Адриенны, улыбнулась. – Моя маленькая принцесса. Ты так выросла.
– Я люблю тебя, мама.
Подавив желание заплакать, Адриенна крепко обняла мать. В прошлом году настроение Фиби вдруг начало резко меняться и прыгать то вверх, то вниз, как вагончики на американских горках, на которых они однажды катались в Диснейленде. Это было похоже на череду захватывающих взлетов и падений, которым не было конца. Девочка никогда не была уверена в настроении матери и не знала, будет ли та смеяться и обещать исправиться или разразится слезами.
– Я люблю тебя, Эдди.
Фиби провела рукой по волосам Адриенны, мысленно огорчаясь, что они напоминают ей Абду.
– Мы ведь кое-чего стоим, правда? – Она отодвинулась от дочери и закружилась по комнате. – Через несколько месяцев будет моя премьера. О, знаю, это не такой уж значительный фильм, как сегодня, но эти дешевые картины очень популярны. Он был мне нужен, как выражается Ларри, чтобы остаться на глазах. А с той рекламной кампанией, которую он планирует…
Она вспомнила о снимке, для которого позировала обнаженной неделю назад. Пока еще не наступило время, чтобы сообщить об этом дочери. Успокаивая себя, она подумала, что это бизнес. Всего лишь бизнес.
– Уверена, картина получится замечательная, – продолжала Фиби.
«Но другие так не думают», – мысленно возразила Адриенна. Журнальные статьи были просто оскорбительными. Ей тяжело было видеть, как мать снимается, все чаще используя для этой цели тело, чем талант. Даже теперь, после пяти лет в Калифорнии, Адриенна сознавала, что Фиби сменила одно иго на другое.
– Когда окажется, что картина пользуется успехом, большим успехом, мы купим тот дом на берегу моря, который я обещала тебе.
– У нас и так хороший дом.
– Эта лачуга… – Фиби выглянула из окна и посмотрела в сад, отчаянно боровшийся за выживание. У них не было ни высокой каменной стены, ни красивых ворот, ни роскошного газона. Они жили на задворках Беверли-Хиллз, на задворках успеха. Имя Фиби теперь оказалось в категории Б списков влиятельных и модных хозяек домов Голливуда. И крупные продюсеры больше не присылали ей сценариев.
Она подумала о дворце, из которого вырвала Адриенну. Теперь она чаще вспоминала о роскоши и богатстве жизни в Якире, чем о своих прежних страданиях.
– Это не то, что я хочу для тебя, совсем не то, чего ты заслуживаешь. Но для того, чтобы сделать карьеру заново, требуется время.
– Знаю.
Этот разговор повторялся у них слишком часто.
– Занятия в школе заканчиваются через пару недель. Я подумала, что стоит поехать к Селесте в Нью-Йорк. Ты могла бы там передохнуть.
– Гм-м! Надо подумать. Ларри ведет переговоры об одной роли для меня.
Адриенна почувствовала, что настроение матери падает. Фиби знала, что роль будет третьестепенной и ею будут манипулировать разные мужчины, готовые воспользоваться ее телом. Чем сильнее она старалась доказать, что способна взобраться наверх, тем быстрее скользила на дно.
Фиби мечтала о доме на побережье и о том, что ее имя снова окажется на афишах. И делала все это из любви к дочери. И Адриенне никак не удавалось переубедить мать и заставить ее понять, что она строит клетку не менее прочную, чем та, из которой бежала.
– Мама, у тебя долгие месяцы не будет свободного времени. Мы могли бы посмотреть новую пьесу, в которой играет Селеста, сходить в музей. И тебе бы это пошло на пользу.
– Мне гораздо больше будет радости от того, что я увижу, какое внимание окажут сегодня вечером принцессе Адриенне и как будут суетиться вокруг нее люди. Ты выглядишь прелестно, дорогая.
Фиби обняла Адриенну за плечи, и они направились к двери.
– Готова держать пари, что ты разобьешь сердца многим мальчикам.
Адриенна пожала плечами. Она пока еще не интересовалась молодыми людьми.
– Ладно, сегодня наш вечер. Жаль, что Ларри нет в городе и у нас не будет красивого спутника, который бы мог сопровождать нас.
– Нам никто не нужен. Вполне достаточно, что ты есть у меня, а я – у тебя.
Адриенна привыкла к тому, что их окружали толпы людей, к блеску огней, к вспышкам камер. Фиби часто волновало то, что ее дочь слишком серьезна, но у нее никогда не было повода беспокоиться о самообладании и достоинстве Эдди. Несмотря на свою крайнюю молодость, ее дочь вела себя с репортерами как царственная особа: улыбалась, когда было нужно улыбаться, отвечала на вопросы, не выдавая своих чувств. Она старалась не выделяться и умела незаметно исчезнуть, когда ее терпению приходил конец. Представители прессы обожали ее. Всем было известно, что газетчики относились к Фиби Спринг снисходительнее, чем должны были бы, потому что все были влюблены в ее дочь. Адриенна знала об этом и пользовалась своим влиянием с мастерством, которого не могла бы проявить и женщина вдвое старше.
Из машины Фиби вышла первой. Мать и дочь стояли рука об руку под вспышками камер. На любом снимке они всегда были рядом.
Фиби оживилась. Каждый раз, когда Адриенна видела это превращение, ее страстное желание разлучить мать с миром кино ослабевало. На лице Фиби сияло выражение искренней радости, которое теперь Адриенна видела так редко. В такие минуты ей не нужны были ни пилюли, ни бутылка, ни ее сны наяву. Вокруг актрисы бушевала толпа, горели огни, гремела музыка. На мгновение Фиби Спринг снова стала звездой.
Зеваки, вплотную прижатые к ограждению, ждали возможности хоть на секунду увидеть своих любимых актеров и удовлетворялись самым малым. Они радушно приветствовали каждого, а в это время в толпе обчищали карманы, наркодельцы, пользуясь моментом, передавали своим клиентам пакеты с наркотиками.
Фиби махала рукой улыбающимся людям, принимала на свой счет аплодисменты и медленно продвигалась ко входу в театр. Адриенна ненавязчиво, но твердо вела мать, пока они не оказались в фойе, заполненном приглашенными на премьеру. Сверкали украшения и плечи в глубоких декольте, повсюду смеялись и сплетничали.
– Дорогая, как великолепно ты выглядишь! – Алтия Грей, стройная, грациозная женщина, снимавшаяся в телевизионных сериалах, подошла и поцеловала воздух в дюйме от щеки Фиби. Она улыбнулась Адриенне невыразительной улыбкой и фамильярно похлопала ее по плечу. – Прелестна, как всегда. Смокинг – прекрасная идея. – Она прикидывала, как много понадобится времени, чтобы сшить такой же себе.
Фиби не ожидала столь теплого приема и теперь смотрела на Грей, недоуменно моргая. В прошлую их встречу Алтия изощрялась в колкостях на ее счет.
– Ты тоже прекрасно выглядишь, Алтия.
– Спасибо, дорогая. – Она выждала, пока один из пропущенных в театр фотографов не сфокусировал камеру, потом дружески потрепала Фиби по щеке. – Так приятно увидеть пару дружеских лиц в этом цирке.
