Нянька для Львят
Марина
Кто бы мог подумать, что пешая прогулка до остановки может стать настоящим приключением. Со стороны нас можно было принять за семейную пару, прогуливающуюся перед сном. Глеб много шутил, рассказывал истории о детях — не упоминая, впрочем, слишком уж серьезные проделки.
Кирилл носился вокруг нас, изображая реактивный самолет. Иногда Глеб подхватывал его на руки, отчего малыш заливался задорным смехом.
Юля — другое дело. Она шла между мной и Глебом, не позволяя не то что соприкоснуться рукавами — даже взглянуть друг на друга. Собирание веток и шишек стало для нее испытанием, а не праздником. В своем желании оградить отца от меня она доходила до абсурда.
— Вон на той ветке есть отличный материал, жаль, не достать, — проговорила я.
— Если я вас подсажу, то достанете, — рассчитал Глеб.
— Лучше меня! — Юля не попросила, а потребовала. — Я достаточно высокая, справлюсь.
— Львенок, мне бы не хотелось, чтобы ты пострадала из-за вредности, — на сей раз Глеб проявил строгость.
— Я не вредина! — объявила Юлька и по обыкновению топнула. — Давай же, папочка, подними меня на руки.
Глеб покачал головой, но все же выполнил желание дочери. Посадил ее себе на шею и подошел к нужной ветке. Юлька вся вытянулась в струнку, подняла руки, но все же не смогла добраться до шишек.
— Я встану тебе на плечи! — объявила она. — Тогда уж точно достану.
— Не стоит этого делать, — испугалась я. — Ты можешь свалиться и что-нибудь себе сломать.
— Мой папа сильный и ловкий, он удержит! — рассердилась Юля. — А ты отойди в сторонку и не путайся у нас под ногами.
Мне ничего не осталось, как последовать совету. Если эта проказница хочет заработать ушибы, пусть. А вот с ее отцом стоит серьезно поговорить. С виду такой серьезный, строгий, он слишком часто идет на поводу своего старшего «Львенка».
Впрочем, он наверняка и сам понимает, что поступает не лучшим образом. И стоит ли няне, еще не отработавшей испытательный срок, вмешиваться в его воспитание?..
— Еще выше, папочка! — капризничала Юля. — Я почти достала.
— Марина права, ты можешь упасть, — проворчал отец. — Я, конечно, сильный и ловкий, но далеко не циркач. Пусть их, эти шишки, найдем другие.
Сказав это, он попытался ссадить дочь с плеч.
Не тут-то было: Юлька мертвой хваткой вцепилась в ветку.
— Если ты не хочешь помогать, я сделаю это сама, — манерно произнесла она.
Подтянулась на руках и вскарабкалась на ствол. Мы затаили дыхание — ветка слишком тонкая, чтобы выдержать вес девочки.
— Она свалится… — захныкал Кирюша и заткнул уши. — Снова будет истерика…
Судя по поведению мальчика, подобные инциденты случались в семье не раз. «Львенок» поддавала жару своим «подданным» — отцу и брату. А заодно и всем, кто имел несчастье оказаться рядом.
Юлька кряхтела и фыркала, но ползла по ветке. Отец стоял внизу, готовый в любую секунду поймать капризное чадо.
Ветка подозрительно хрустнула. Юлька рухнула в объятия отца, так и не добравшись до заветной цели.
— Папа, еще раз! — захныкала девочка. — Второй раз точно получится!
— Ни за что! — объявил Глеб. — Рисковать здоровьем мы больше не будем.
Ссадил дочь на землю, приказал стоять смирно. Подошел ко мне и, лукаво улыбнувшись, спросил:
— Не возражаете, если мы все же добудем эти шишки?
Похоже, я напрасно сомневалась в его методах воспитания. Как бы он ни любил дочку, все же отважился проучить. Или по другой причине решил взять меня на руки?..
— Не вздумай! — рыкнула на меня Юлька.
— Это за меткий выстрел, — улыбнулась я и ответила Глебу: — С удовольствием помогу вам.
Легко, как пушинку, он поднял меня на руки. Конечно, это не объятия, но попробуй это объяснить собственному женскому организму, истосковавшемуся по ласке. Хорошо, что лицо находилось высоко, и Глеб не мог заметить, что оно приобрело пунцовый оттенок.
— Дотягиваешься? — уточнил Глеб.
Я на секунду позабыла, что собиралась срывать шишки. С тех пор как погиб отец, никто не держал меня на руках. Ощущение защищенности, силы и спокойствия накрыло с головой, оттеснив остальные чувства и мысли.
— Д-да, — произнесла я с запинкой.
Руки отказывались выполнять приказанное мозгом действие — не хотели рвать шишки.
— Не тяни, снимай ее! — приказала Юлька.
Личный страж Глеба не спускал с нас глаз, не позволил мне выдать желаемое за действительное. Резким движением я все же сорвала шишки и, скрывая сожаление, попросила:
— Готово, можете отпускать.
Глеб медлил. Так, словно и ему была приятна наша случайная близость. Когда же поставил на землю, оправил складки плаща, поправил шарфик. При этом смотрел в глаза — будто пытался заглянуть в самую душу. Его чувственные губы сложились в улыбку, и я не могла отвести от них взгляд.
