Мой бывший темный
Оставшись одна в пыльной и грязной квартире, я нескоро взяла себя в руки.
Какое-то время просто просидела на кровати в комнате, где предложил мне остаться Виктор. Жалела себя, предаваясь унынию и панике.
Закусывала до боли губы, пытаясь физической болью унять то, что творилось в душе. Как можно быть таким моральным чудовищем, чтобы угрожать отнять ребенка от матери? Хотя о чем же я спрашиваю? Какие могут быть моральные принципы у жестокого убийцы?
Как я ни бежала от прошлого, теперь настало время разбираться с последствиями всего, что случилось полгода назад.
В принципе, стоило признать, что все могло быть и хуже.
Если бы Виктор не вмешался, сейчас я могла бы оказаться в тюрьме по подозрению в фальшивомонетничестве, плюс с работы на меня бы повесили огромный долг…
Но какие перспективы были у меня сейчас?
Да, Виктор пообещал, что уладит все дела с полицией. Но кто-то же целенаправленно пытался упрятать меня за решетку! Зачем?
Или дело вовсе не в этом, и я просто не вижу всей картины целиком? И самое главное… если от полиции Виктор меня еще защитит… то кто защитит меня от самого Виктора?
Вдобавок ко всему, я так и не научилась сопротивляться его притяжению, таяла от бархатистого голоса, невесомых прикосновений.
А этот его длинный странный взгляд напоследок, когда он выходил из квартиры. Что же он значил?
Чтобы хоть как-то упорядочить мысли, я решила прибрать квартиру. Хоть Виктор и говорил, что я пробуду здесь всего пару дней, но кто же знает, как все повернется. Да и «пара дней» – понятие растяжимое, а грязь и пыль вредны для всех, а не только для беременных.
В коридоре стоял небольшой комод, там нашлись старые тряпки, а также несколько комплектов постельного белья и спальных принадлежностей, несколько платьев старого фасона. Такие не носили, наверное, уже лет пятьдесят, если не больше. Но все было чистым и сухим без грибка и моли.
Отобрав несколько выглядевших совсем уж истлевшими от времени простыней, я порвала их на тряпки.
Затем сняла свою одежду, чтобы не испачкать, надела сверху одно из найденных старых платьев и принялась за влажную уборку.
Чем больше я прибиралась, тем очевиднее становилось – квартире однозначно требовалась не только хорошая генеральная уборка, но и ремонт: половые доски скрипели, побелка на потолке облупилась, в ванной у трубы проступали темные пятна плесени.
Кран на кухне сильно подтекал, а душевой шланг и вовсе был порван.
— Ты здесь всего на пару дней, – пришлось напомнить себе, когда я нашла кладовую комнату, доверху набитую старыми книгами, какими-то тряпками и сваленным в кучу антиквариатом.
Перебирать эти вещи можно было не одну неделю. Руки так и чесались всё разобрать. Расставить книги, рассмотреть поближе старую печатную машинку, пылящуюся в углу, развесить сваленные в кучу театральные маски. А уж когда заметила настоящий граммофон с целой полкой виниловых пластинок…
Вдохнув, закрыла дверь кладовой и отправилась на кухню.
В шкафах обнаружилось несколько пакетов с крупами и макаронами с истекшим лет пять назад сроком годности, несколько банок со сгущенкой и тушенкой, которым было уже лет по десять.
Взяв остаток порванной мною простыни, скинула туда всё это «богатство», а затем завязала узлом.
Как там говорил Виктор? Мусор оставить у дверей?
Осторожно открыла дверь квартиры и поставила свой узелок с просроченными продуктами рядом.
Затем снова заперлась на все замки и поплелась на кухню. Чайника, к сожалению, не нашла, а потому просто поставила вариться в кастрюльке воду.
Насчет качества воды в трубах этого дома я не была уверена, а потому лучше всего было вскипятить ее, перед тем как пить.
Посуда в шкафах тоже запылилась, пришлось сполоснуть и ее.
Тут стояло несколько изящных сервизов. Фарфор был тонким, почти невесомым, и наверняка очень дорогим.
Виктор сказал, что купил квартиру недавно, и теперь я невольно задумалась о бывших хозяевах.
Кто же это был? Любители театра, старины, книг, музыки. Они, наверное, вечерами слушали виниловые пластинки и пили чай или кофе из этих великолепных сервизов.
Я крутила в руках чашку, словно это был кусочек пазла, который я не знала, куда подставить.
Возможно, это были какие-нибудь интеллигентные пенсионеры. Я представила себе пару благообразных старичков, которые любили друг друга и умерли в один день.
Может быть, именно таким я и представляла наше с Виктором совместное будущее, когда мы с ним были еще вместе. Сейчас же у него наверняка новая пассия. Счастливая, беззаботная, как и я когда-то.
При мысли об этом чашечка выскользнула из рук, от ободка откололся большой треугольный кусок.
Вот черт!
Осторожно подняла фарфор. Вряд ли Виктор был из тех, кто сожалеет о битой посуде, но мне самой стало горько. Я не чашку разбила, а часть чьего-то прошлого.
Руки не повернулись выбросить ее, добавив в тот узел, где лежали просроченные продукты, а потому я просто убрала ее в дальний шкаф. Может быть, потом склею, и если Виктору она не будет нужна — заберу себе.
