Трехликая. Дилогия
Ноги и руки превратились в лапы, я непроизвольно встала на четвереньки и зарычала, изрыгая аурное пламя. Черная, как ночь короткая шерсть покрывала абсолютно все части тела, которые я у себя видела. Я удивилась и почувствовала усталость: сильную и какую-то неисцелимую. Силы покинули сразу и неожиданно. Голова закружилась, веки потяжелели, лапы подогнулись и… я рухнула.
– Вот видишь, что ты наделал, придурок! – заорал Мей на всю комнату. В голосе оборотня слышались такие переживания, словно я ему очень близкое существо. Не просто подопечная, объект для присмотра, чародейка, которую интересно изучать. А нечто несравнимо, неизмеримо большее… Хм… Наверное, мне просто почудилось...
Ковалль произнес что-то невнятное. Или я отчасти лишилась слуха. Но в голосе его слышалось волнение. Такое сильное, что переживания Мея ничуть не уступали нервозности первородного. Я решила, что и это – игра воображения. Сознание перед отключением одарило фантазиями.
Танюша закричала и запричитала. Я различала лишь «мама!», «мама!». И вдруг поняла, что перетратилась. Аурное пламя забирает магию, и жизненных сил почти не остается. Такое действие требует подготовки, особенной подпитки и сноровки. Вернуть в истощенную ауру энергию, увы, даже Ковалль не властен. Он может добавить своей, особенной, но результаты непредсказуемы. Иначе же я могу вообще не очнуться… Просто уснуть и не проснуться.
Но и этого хватило, чтобы собраться. Внезапно раздался приказ Ковалля:
– Давай же, девочка, бери ее за руку, а второй хватайся за мою ладонь!
Я ничего не видела, но ощущала, как теплые пальцы дочки согрели руку. В тело влился такой поток энергии, словно меня накачали то ли стероидами, то ли гормонами, то ли чем-то подобным.
Вязкую вату беспамятства прорезали такие громкие звуки, будто я включила телевизор на полную громкость. Краски ударили в глаза и вышибли слезы.
Еще недавно чудилось – в комнате не пахнет. Теперь же я ощущала резкий запах соли и специй, словно неподалеку плещется море, и немного терпкого, как индийские пряности. Я почти задыхалась от этих ароматов. Синие стены казались невероятно яркими, прямо светили в глаза сапфировыми отблесками.
Я вроде бы приняла человеческий облик. Краски и звуки начали слабеть понемногу. Но в эту минуту меня словно тряхнуло. Чудилось – магия рвется наружу, будто запертая сотнями лет где-то в заточении она стремится наконец-то увидеть свет божий. И все равно ей что случится с владелицей.
Я затряслась, как от лихорадки, встала на четвереньки и обернулась в оранжевую химеру, затем передернулась и приняла облик желтой. Аурное пламя изо рта превратилось в странный, синеватый дымок. Я ощутила головокружение, упала и отключилась.
***
Пшш… Хррр… Волны терпеливо перебирали прибрежную гальку, словно четками играли. Водяной пятерней тащили камушки на глубину и возвращались за следующей порцией. Чернота постепенно развеивалась. Я сидела на берегу теплого моря. Ветер обдувал лицо прогретым на солнце воздухом. Но самого солнца не было. Ночь накрыла синим шатром небо, в вышине распахнулись сотни желтоватых глаз – звезды. Я не узнавала это место, но оно внушало удивительное спокойствие.
Я сидела на большом теплом валуне, неподалеку от влажной полосы гальки, в которой запутались клочки пены.
– Рина. Ты должна дозировать магию. Будем считать, химер ты активировала. Позволила им наконец-то увидеть свет божий. Теперь учись контролировать все ипостаси, – голос Ковалля звучал здесь немного иначе. Бархатистый, слегка надтреснутый, какой-то вкрадчивый… он почти завораживал. И чудилось мне… скажет – иди в море… пойду. Скажет… нырни – нырну.
Но Ковалль этого не планировал. Он остановился неподалеку, смотрел и улыбался. Не так, как привыкла, лишь приподнимая уголки губ – по-настоящему, широко и душевно. Чуть дальше появилась мощная фигура Мея. Оборотень огляделся с удивлением, и кивнул сам себе, будто все понял.
– Я без сознания? – с опаской спросила я. – Умираю?
Первородный резко приблизился, взял мои руки своими и произнес, глядя прямо в глаза:
– С тобой ничего не случится, Дари. Я обещаю. Я не могу контролировать внутреннего зверя оборотня. Увы, эта часть твоей магии мне неподвластна. Для этого Мей здесь и присутствует, – быстрый взгляд, острее кинжала и жарче выстрела из огнемета, странный, смущенный вид оборотня – и Ковалль закончил тираду: – Я управляю заклятьями. Могу любое обезвредить и твое, в том числе. Немного умею поиграть с аурой. Каждой твоей химеры, и человеческой тоже. Но то, что касается управления сущностями… – широкий жест, будто он давал слово Мею. Оборотень насупился и приблизился. Странно, виновато отвел глаза, словно обидел меня чем-то, но не намеренно. Ковалль усмехнулся с оттенком осуждения.
Да что с ними такое-то? О чем это они? Я понимала, что между мужчинами идет какая-то непонятная психологическая схватка. В чем-то первородный Мея обвиняет, а тот признается, что передо мной грешен. Черт! Как бы мне прочитать мысли обоих!
Первородный сразу отступил, словно наш длительный контакт давался ему с огромным трудом или что-то пробуждал внутри мага. То, что тот не хотел ворошить. Поневоле вспомнился Мей – оборотень только и ждал повода, чтобы дотронуться до меня хоть как-то. Даже сейчас виноватый, растерянный, нервный, он коснулся моей руки горячими пальцами, напрягся и произнес:
– Внутри тебя три живут ипостаси. Давай вначале определим доминантную. Именно она способна остальными командовать. Это как подчинение в стае. Этим ты от меня и отличаешься. Потом, когда побегаем вдвоем животными, я покажу тебе своего оборотня. Но у меня всего две сущности. Они находятся в некоем согласии, не главенствуют, лишь дополняют друг друга… У тебя же дело обстоит иначе. Твои химеры стремятся доминировать. Каждая хочет взять первенство. Поэтому и необходимо выявить доминантную.
– Как? – удивилась я. – Как ее выявить?
– Прислушайся к себе, и сама догадаешься.
