Лотерейный билет № 9672 - Верн Жюль Габриэль
Брат с сестрою покинули комнату на первом этаже, в которой профессор, по его словам, обосновался прочно и надолго, и вернулись каждый к своим занятиям, хоть немного ободренные забрезжившей перед ними надеждой. Сильвиус Хог остался один.
— Бедная, несчастная девочка! — прошептал он. — Да, я заставил ее на миг позабыть о своем горе!.. Вселил в нее некоторую надежду!.. Но опоздание это действительно слишком затянулось, а море в такое время года не щадит никого!.. Что, если «Викен» погиб? Что, если Оле больше не вернется?!
И профессор взялся за письмо к бергенским арматорам. Он просил посвятить его в мельчайшие подробности всего, что касалось рыболовного рейса «Викена». Он осведомился о том, не могло ли какое-нибудь заранее обусловленное или непредвиденное обстоятельство изменить курс корабля и направить его в другой порт. Ему необходимо было возможно скорее узнать, как негоцианты и моряки в Бергене истолковывают эту задержку. И наконец, он просил своего друга Хелпа-младшего собрать о шхуне самые точные сведения и прислать ему с обратной почтой.
В этом настойчивом письме Сильвиус Хог разъяснял также, почему он интересуется молодым боцманом с «Викена», чем обязан его невесте и с какой радостью подал бы хоть ничтожную надежду детям фру Хансен.
Как только письмо было закончено, Жоэль отнес его на почту в Мел. Назавтра ему предстояло уйти по назначению и прибыть в Берген одиннадцатого июня. А значит, двенадцатого вечером или, самое позднее, тринадцатого утром господин Хелп-младший должен ответить.
Около трех дней ожидания! Какими же долгими показались они обитателям Дааля! И однако, благодаря успокаивающим словам и убедительным доводам профессору удалось несколько смягчить напряжение этих томительных дней. Сейчас, когда он узнал тайну Гульды, у них было о чем беседовать, и каким великим утешением для Жоэля и его сестры оказалась возможность без конца вспоминать пропавшего друга!
— Теперь я член вашей семьи! — повторял Сильвиус Хог. — Да-да, что-то вроде старого дядюшки, прибывшего, скажем, из Америки или откуда-нибудь еще.
И верно, он стал членом их семьи, и от него теперь ничего не скрывали.
Кстати, не прошло для профессора незамеченным и отношение обоих молодых людей к матери. Та сдержанность, которую фру Хансен неизменно проявляла в его присутствии, вряд ли объяснялась беспокойством о судьбе Оле Кампа. И он счел нужным обсудить это с Жоэлем. Но тот не знал, что ответить. Тогда Сильвиус Хог решил расспросить саму фру Хансен, но натолкнулся на такую неодолимую замкнутость, что счел разумным отступиться. Делать нечего, — быть может, будущее покажет, какие тайны скрывались за этим молчанием.
Как он и предвидел, ответ Хелпа-младшего пришел в Дааль тринадцатого июня. Жоэль еще на рассвете отправился навстречу почтальону и принес письмо в большой зал, где профессор сидел в обществе фру Хансен и ее дочери.
При виде письма все смолкли. Гульда смертельно побледнела, сердце у нее забилось так сильно, что она не смогла вымолвить ни слова и только сжала руку брата, взволнованного не меньше ее.
Сильвиус Хог распечатал письмо и прочел его вслух.
Но, к великому огорчению, ответ Хелпа-младшего содержал лишь самые общие сведения, и профессор не смог скрыть растерянности перед молодыми людьми, слушавшими его со слезами на глазах.
«Викен» действительно покинул Сен-Пьер и Микелон в даты, указанные Оле Кампом. Это было абсолютно достоверно, так свидетельствовали другие корабли, прибывшие в Берген за последнее время. Но они не встретили шхуну на обратном пути домой. Сами они претерпели жестокие штормы близ Исландии, однако им удалось спастись. А стало быть, и у «Викена» имелись шансы на благополучный исход. Возможно, он где-нибудь укрывался от бури. К тому же это было надежное, крепкое судно, с прекрасным опытным капитаном Фрикелем из Хаммерсфеста и бывалым экипажем, не раз с честью выходившим из беды. Но, разумеется, опоздание шхуны внушало тревогу, и, если оно затянется, придется, как ни прискорбно, признать, что «Викен» затонул вместе со всем своим грузом и экипажем.
Далее Хелп-младший выражал сожаление, что не может сообщить добрых вестей о молодом родственнике Хансенов. Он в самых лестных выражениях писал об Оле Кампе, вполне достойном того участия, какое принимал в его судьбе Сильвиус.
Письмо заканчивалось уверениями Хелпа-младшего в крайнем расположении к профессору и самых добрых чувствах к его близким. И наконец, он обещал незамедлительно сообщать своему другу все новости о «Викене», буде тот объявится в каком-либо из норвежских портов.
Бедная Гульда, трепеща, почти теряя сознание, слушала Сильвиуса Хога, читавшего это письмо; когда он кончил, она зарыдала.
Жоэль сидел молча, скрестив руки на груди и не осмеливаясь даже взглянуть на сестру.
Фру Хансен, по окончании чтения, тоже не промолвив ни слова, удалилась к себе в комнату. Чувствовалось, что она ждала этого несчастья, как, вероятно, готовилась и ко многим другим.
Когда она вышла, профессор знаком подозвал к себе брата и сестру. Он хотел еще и еще говорить об Оле Кампе, находя все новые объяснения его отсутствию, и отыскивал их с убежденностью, по меньшей мере странной после письма Хелпа-младшего. «Нет, никакой беды еще не произошло… у него предчувствие… нельзя терять надежды… он уверен. Разве не приходилось им слышать о еще более продолжительных задержках кораблей, плавающих в суровых северных морях от Норвегии до Ньюфаундленда? Прочь сомнения и страх! Разве «Викен» не крепкая шхуна с опытным капитаном и надежным экипажем и, следовательно, имеющая куда больше шансов на благополучное возвращение, чем другие суда, прибывшие в порт? Несомненно, это так, и не иначе!»
— Будем же надеяться, дети мои! — заключил он. — Надеяться и ждать! Предположим, что «Викен» потерпел крушение между Исландией и Ньюфаундлендом: тогда почему же многочисленные суда, что возвращаются тем же курсом в Европу, не обнаружили его обломков? Но ведь они их не обнаружили! Ни один не был найден в тех местах, хотя по окончании рыболовного сезона там проходит великое множество шхун. Но, разумеется, нужно действовать, попытаться раздобыть более точные сведения. Если в течение этой недели мы не получим вестей от «Викена» или самого Оле, я съезжу в Христианию, обращусь в Министерство морского флота и организую поиски судна, которые, я уверен, приведут к самым благоприятным результатам.
Хотя профессор и говорил весьма убедительно, Жоэль и Гульда ясно почувствовали, что в словах его недостает той уверенности, какая отличала их до получения бергенского письма — письма, не оставившего им ни искры надежды. Теперь Сильвиус Хог уже остерегался упоминать о близкой свадьбе Гульды и Оле Кампа. И однако, он твердил с неослабевающим оптимизмом:
— Нет! Это невозможно! Оле больше не вернется в дом фру Хансен? Оле не женится на Гульде? Никогда, никогда я не поверю в такое несчастье!
Подобная убежденность была типичной чертой Сильвиуса Хога. Он черпал ее в энергии своего характера, в природной своей силе, в несокрушимом жизнелюбии. Но как заставить других проникнуться ею, как ободрить тех, кого так больно задевала судьба «Викена»?!
Прошло еще несколько дней. Сильвиус Хог окончательно поправился и начал совершать долгие прогулки в окрестностях Дааля. Он уводил с собою Гульду и ее брата, стараясь не оставлять их наедине с грустными мыслями. Однажды все трое прошли пешком вверх по долине Вестфьорддааля, одолев почти половину пути до водопадов Рьюкана. На следующий день они спустились вниз в направлении Мела и озера Тинн. Им случилось даже отсутствовать целые сутки, когда очередная экскурсия привела их в Бамбле, где профессор познакомился с фермером Хельмбе и его дочерью Зигфрид. Можете себе представить, как радостно та встретила свою бедную Гульду и сколько теплых слов нашла для ее утешения!
Тем временем Сильвиус Хог подал своим славным хозяевам слабую надежду. Он написал в Министерство морского флота в Христиании, и теперь правительство также занялось судьбою «Викена». Корабль непременно отыщут! Оле наверняка найдется! Его нужно ждать со дня на день. И свадьба будет сыграна, хотя и с полуторамесячным опозданием! Добряк Сильвиус высказывал такую неколебимую уверенность, что она действовала на его слушателей куда сильнее самих аргументов.
