Измена. Бес в ребро
У меня болело, кажется, всё. Перед глазами плыла муть. Сил не было даже повернуть голову. Трясло и морозило.
Смутно были слышны какие-то голоса за закрытой дверью. Значит, девочки ещё дома. Надо их позвать. Я попыталась крикнуть сухим, воспалёнными горлом. Вышел невразумительный хрип.
Они же думают, что меня не надо беспокоить, что мне нужно отоспаться после вчерашнего.
Сейчас они уйдут, а я не могу дотянуться даже до таблеток.
Как же быть? Как позвать? Я ж сгорю тут, слабая, словно котёнок.
Пока я судорожно пыталась подняться в кровати, в комнату вошла Оля. - Мам, ты проснулась? Там Александр Михайлович пришёл. И он не хочет уходить, пока с тобой не увидится, - проговорила она, подходя ко мне ближе. - Пить, - просипела я. - Да ты вся горишь! – Воскликнула Оля, трогая мой лоб.
Она выскочила из комнаты и буквально сразу вернулась. И не одна. С Александром и с Ирой. - Да что ж такое-то, да как же так, - запричитала Ира, прямо как бабушка.
Всё закрутилось вокруг.
Очень быстро приехала скорая помощь. Аккуратные, чистенькие, вежливые. Похоже, Александр вызвал платную бригаду.
За полчаса меня обследовали с головы до ног, взяли экспресс-анализы и даже сделали рентген на дому грудной клетки. Вкололи лекарство и наконец-то оставили в покое.
Уже засыпая, я слышала что-то про воспаление. Бегать по апрельскому дождю в одной блузке по Москве не самое здоровое занятие.
Хорошо, что девочки взрослые. И не нужно беспокоиться о них в быту.
В следующий раз я проснулась мокрая и вся в поту. Надо подняться и переодеться. Я попыталась сесть, но задела больное плечо и вскрикнула от боли.
Такой беспомощной, слабой, совершенно незащищённой, больной я не была, наверное, никогда.
Всегда рядом со мной был муж. Я занималась только домом, девочками, семейными проблемами. С внешним миром взаимодействовал Сергей.
Максимум того, что я решала - это выбор школы или секции для детей. А теперь навалилось всё.
Что я там, вчера подписывала? Остаётся надеяться на благоразумие Иры и её друга.
Не буду сейчас об этом думать. Я сейчас не могу изменить вчерашний день. И осознать всё, что произошло, тоже не могу. Потому что не владею всей информацией. Вот окрепну, расспрошу Иру обо всём, узнаю, во что мы там влипли, и потом буду решать.
Боюсь, что теперь мне понадобится адвокат не только по разделу имущества.
С трудом, кряхтя, как старушка, я села на кровати. Голова кружилась. По мокрой спине ознобом, шершавой лапкой, прошёлся сквозняк. Я не встану сама. И не дойду до туалета.
Я даже слёзы со щёк не могу теперь вытереть сама.
В комнату заглянула Оля. Она всплеснула руками и подошла ко мне, укутала одеялом.
Девочки засуетились, помогли мне привести себя в порядок, переодели и перестелили кровать, переплели мне косу, обтёрли тело от пота, с двух сторон поддерживая пересадили на компьютерное кресло на колёсиках и так я доехала до туалета. Они непрерывно щебетали о чём-то. Только Оля иногда застывала на полуслове. Потом встряхивалась и, вздохнув, продолжала говорить.
Пока я спала, Александр заказал доставку кучи продуктов. Организовал врачей. Завтра утром ко мне придёт терапевт. У него расспрошу подробнее, что со мной.
Девчонки сварили лёгкий куриный супчик, и я немного поела.
Совсем взрослые уже девочки.
Они помогли мне принять таблетки и улечься, укутали в одеяло. И устроились рядом.
Птички мои.
Такие похожие и такие разные.
У Оли синяки под глазами на пол-лица. Не спала, похоже.
Я попросила их завтра забежать к деду. Нужно отнести продукты или готовую еду ему.
Я так поняла, девочки не ходили сегодня на учёбу. Это не правильно. Жизнь не должна останавливаться. Нельзя пропускать занятия.
Оля, вздохнув, сказала, что не будет больше заниматься танцами и что она уйдёт из труппы. И что она понимает, что подставляет труппу. Но она не может больше танцевать. Совсем.
Нужно искать психотерапевта для девочки. Поспрашивать у знакомых. Не прошло даром это приключение для моей нежной доченьки.
Ира принесла свой старый телефон и мы переставили мою симку из моего разбитого. Сразу посыпались уведомления и смски. От родителей и с работы и почти сотня от незнакомых номеров.
Надо разбираться, но сил нет.
Ко всему прочему на меня ещё наорал по телефону мой начальник. Что нужно было его предупредить. Что накануне большой проверки я повела себя не профессионально. И предупредил, что после больничного я должна написать заявление на увольнение по собственному желанию.
Сил спорить с ним не было.
Жизнь, отлаженная десятилетиями, разваливалась на отдельные куски с болью и потерями.
