Очищение смертью - Робертс Нора
– Вы говорили о крещении, – задумчиво проговорила Ева. – Он крестил детей, так?
– Обычно крестят новорожденных, но…
– Давайте на данный момент ограничимся новорожденными. Мне нужны записи о крещениях, проведенных в этом приходе, в этой церкви… ну, скажем, с 2020 по 2030 год.
Отец Лопес взглянул на свои сложенные руки и кивнул.
– Я их затребую.
– Здорово по ним ударило, – задумчиво заметила Пибоди в машине, когда они отъезжали от приходского дома. – По священникам.
– Когда тебя дурят, это всегда злит.
– Дело не только в этом. Для них это дружба и братство. Он им как бы сказал, что все это дерьмо. Вот, допустим, ты пала на посту.
– Допустим, это ты пала на посту, – поправила ее Ева.
– Нет, это мой сценарий. Ты пала смертью храбрых…
– Чертовски верно подмечено.
– А я убита горем. Рву на себе одежду от горя.
Ева демонстративно покосилась на впечатляющий бюст своей напарницы.
– Это будет незабываемое зрелище, Пибоди.
– Я в таком горе, что даже не думаю: «Эй, можно выждать приличный срок и прыгнуть на Рорка».
– Лучше оставайся в горе, Пибоди, а не то я вернусь оттуда и врежу тебе.
– Это само собой. В общем, на следующий день выясняется, что на самом деле никакая ты не Ева Даллас. Ты убила настоящую Еву Даллас несколько лет назад, расчленила ее труп и бросила его в утилизатор отходов.
– Лучше продолжай раздирать одежду на своих сиськах.
– На груди. Это совсем другое дело. Ну, словом, теперь я опять убита, потому что женщина, которую я считала своей подругой, своей напарницей и т.д. и т.п., в действительности была лживой сукой.
Пибоди повернулась и окинула придирчивым взглядом профиль Евы.
– Продолжай в том же духе, Пибоди, и ты сама окажешься расчлененной в утилизаторе отходов.
– Да я просто так сказала. Давай вернемся к Флоресу. Теперь мы будем называть его Лино.
– Мы получим записи крещений, проверим всех Лино и сузим круг.
– А вдруг его крестили не здесь? Вдруг его семья переехала сюда, когда ему было, допустим, лет десять? А может, его вообще не крестили? А вдруг он просто ткнул пальцем в карту и выбрал место, где спрятаться?
– Именно поэтому наши электронщики будут работать над фальшивым удостоверением, и именно поэтому мы будем проверять его отпечатки и ДНК по каналам Интерпола, глобальной полиции и так далее. Авось что-нибудь да и выплывет.
– Мне кажется, это гнусно до крайности – прикидываться священником, – добавила Пибоди. – Если хочешь кем-нибудь прикинуться, можно же прикинуться кем-нибудь другим. Кем-то, кем ты был раньше… Эй! Эй, послушай! А может, он и был священником? Я хочу сказать, не Флорес, а тот другой парень. А может, он хотел стать священником, но его отсеяли.
– Неплохо. Насчет «отсеяли». Когда получим записи о крещениях, ты проведешь перекрестную проверку с парнями, которые хотели стать священниками, но их отсеяли. Потом еще раз проверишь семинарию, где учился Флорес. Может, убитый был с ним знаком, может, учились вместе.
– Ясно, – кивнула Пибоди. – Я пойду еще дальше, проведу поиск по мужчинам нужного возраста, которые ходили в школу с Флоресом и знают его с тех пор.
«Неплохая мысль, – подумала Ева, – надо будет ее проработать».
– Парень наверняка думал, что у него железобетонное прикрытие. Никто не заподозрит священника, никто не станет копать, по крайней мере, так глубоко, как мы копнем. Тем более что он ведет себя паинькой, ничего не нарушает. Единственный случай, когда он чуть не переступил черту, насколько нам известно, это случай с Соласом. Это мы тоже проверим.
С этими словами Ева подтянулась к тротуару, остановила машину у «Тринидада», небольшой гостиницы на Девяносто восьмой улице, и включила знак «На дежурстве».
Швейцара не было, и об этом оставалось только пожалеть, потому что Ева обожала рычать на швейцаров, но вестибюль был чистый и ярко освещенный. За стойкой администратора стояла знойная брюнетка с ослепительной улыбкой. Но Ева направилась не к ней, а к солидному седовласому портье.
– Нам нужно поговорить с Еленой Солас.
– Да, я понимаю. – Он проверил оба жетона. – А что, есть проблема?
– Да.
– Извините меня. – Он передвинулся к дальнему концу своей рабочей станции и тихо заговорил с кем-то через микрофончик с наушником. Когда он вернулся, на его лице сохранилась все та же нейтральная улыбка. – У нас есть небольшая комната отдыха на пятом этаже. Надеюсь, вас это устроит.
– Вполне устроит, – кивнула Ева.
– Я вас провожу. – И он провел их к служебному лифту. – Миссис Солас работает у нас с недавних пор, но уже успела зарекомендовать себя как превосходный работник.
– Рада это слышать.
Больше Ева ничего не сказала, просто последовала за ним, когда он вышел из лифта, свернул в коридор и открыл двойные двери кодовым ключом-карточкой.
«Комната отдыха» оказалась обыкновенной бытовкой, но и здесь, как и в вестибюле, было чисто. На одной из банкеток, низко склонив голову, сидела женщина, стиснув на коленях руки со сплетенными, как в молитве, пальцами. На ней было серое платье с белым фартуком и белые туфли на толстой подошве. Ее блестящие черные волосы были собраны на затылке в строгий пучок. Когда она подняла голову, в ее глазах светился ужас.
– Он сбежал, сбежал, сбежал.
Не успела Ева рта раскрыть, как Пибоди поспешила к женщине.
– Нет, миссис Солас, он в тюрьме. – Она села и накрыла ладонью стиснутые руки Елены. – Он не может повредить вам или вашим детям.
– Слава богу! – Слеза заскользила у нее по щеке, женщина перекрестилась и принялась раскачиваться из стороны в сторону. – О, слава богу! Я подумала… Мои дети. – Она вскочила с банкетки. – Что-то случилось с кем-то из детей?
– Нет. – На этот раз заговорила Ева, и заговорила резко, чтобы прекратить начинающуюся истерику: – Мы пришли по поводу человека, которого вы знали как отца Флореса.
– Отец… – Дрожа всем телом, Елена Солас снова опустилась на банкетку. – Отец Флорес. Господи, прости меня. Я такая глупая, такая эгоистка…
– Прекратите, – бросила Ева, и кровь прихлынула к лицу Елены. – Мы расследуем убийство, у нас есть несколько вопросов, и вам придется взять себя в руки. – Она повернулась к портье. – Вы можете идти.
– Миссис Солас так расстроена… Я не понимаю…
– Она расстроится еще больше, если мне придется отвезти ее в управление, потому что вы не желаете очистить помещение. Если вы не ее адвокат или законный представитель, проследите, чтоб вас дверью не стукнуло по дороге.
– Все в порядке, мистер Алонсо. Спасибо вам. Все в порядке.
– Если я вам понадоблюсь, стоит только позвонить.
Он бросил ледяной взгляд на Еву и вышел.
– Я даже не вспомнила об отце Флоресе, – призналась Елена. – Когда мне сказали, что пришла полиция, я подумала о Тито, о его угрозах. У меня три дочки. Он грозил нам всем.
– Он и вас поколачивал?
– Да. Он бил меня. Бил, когда пил и когда не пил.
– А потом насиловал вашу дочь.
Ее лицо напряглось, в глазах промелькнула боль.
– Да. Да. Мою Барбару. Я не знала. Как я могла не знать? Она мне никогда не говорила, пока… Она мне никогда ничего не рассказывала, потому что я терпела, когда он бил меня. Так с какой стати я буду защищать ее, если не смогла защитить себя?
– Хороший вопрос. – Ева вовремя спохватилась и велела себе держаться темы разговора. – Но мы здесь по другому поводу. Вам известно, что у Флореса была стычка с вашим мужем из-за вашей несовершеннолетней дочери Барбары?
– Да. Они… отец Флорес, Марк и Магда вызвали полицию. Но сначала пришли они с Марком. Вот тогда-то я и узнала, что он сделал с моим ребенком. И что уже начал делать с моей малышкой Донитой.
– Ну и что вы думаете по этому поводу?
– О том, что сделал Тито?
– О том, что Флорес сделал по этому поводу.
Елена расправила плечи.
– Я за него Бога благодарю каждый день. Он нас спас. Он отстоял нас, когда я была слишком напугана и слишком глупа, чтобы нас защитить. Знаю, он теперь пребывает на небесах, и все равно я каждый день благодарю за него Бога. Я каждый вечер молюсь за него перед сном.
