Фея драконьего сердца
- Осторожней, - послышался голос Венциана, когда он поднимал на руки первое тело, поглядывая в открытое окно. Грязных сапог зацепил столик на котором стоял подсвечник, и тот со звоном упал на пол.
- Что случилось? – послышался дикий топот и воробьиный голосок проснувшейся няни.
- Ниче, - прокашлялась Сюзанна, прикрыв дверь и придерживая ее плечом. – Я тут енто…
- Разучиваю менуэт! – шепотом подсказывал Венциан первое, что пришло ему в голову. Граф с изумлением смотрел на свои руки. Он с легкостью держит огромного мужика и не чувствует усталости.
- Размучиваю монумент! - звонко ответила фея. Венциан выдохнул. Могло быть и хуже.
- Вы там поосторожней размучивайте! – послышался строгий голос мисс Миракл, а ее шаги удалились.
- Тащи! – прошипела фея, ловко выпрыгивая в окно. – Сюда! Давай шустрее!
- Почему сюда? – с ужасом спросил Венциан, видя, что Сюзанна остановилась возле самой дорожки. – Может, в дальний конец сада?
- Не, здеся я яму рыла! Большая получилася! И пень выкорчевывала! У там корней, мышкин батон! То есть, ах! – утерла нос красавица. – Так что ямища – во! На двоих хватит! А я кусты какие-нибудь сверху засажу!
Когда тело второго разбойника опустилось в могилу, фея уже бежала с лопатой наперевес. Ловко орудуя лопатой, она зарывала два тела. В одно мгновенье Венциану показалось, что рядом с башмаком что- то сверкнуло магией. Оно было похоже то ли на ключ, то ли на застежку. Но ее тут же присыпало землей.
Фея и граф возвращались обратно. На свежей могиле появились кустики, а фея по привычке обтирала руки о платье.
- Ну че, графушка! – оперлась она на лопату, пытаясь отдышатся. – У нас теперича тайна появилася! И трындеть о ней направо и налево низя!
Она обтерла руку, а потом смачно плюнула на нее, протягивая слюнявую ручку графу. Тот усмехнулся, глядя на протянутую руку.
- А слюнявить руку обязательно? – спросил граф, глядя на размазанную грязь.
- А как же? – удивилась фея. – Без слюней и клятвы нету!
- Знаешь, - заметил Венциан, видя грязную и слюнявую ручку, а потом скользя взглядом туда, где завязанное на узел платье обнажает стройные ножки, которые жутко косолапили. – В высшем обществе принято немного не так…
В этот момент Венциан взвешивал каждое слово. А все почему? Потому что врал безбожно. В лунном свете фея казалась еще прекрасней, чем при свете свечей.
- В высшем свете тайны принято скреплять по-другому, - заметил он, понимая, что уже стоит близко к ней. Так близко, что казалось вот-вот коснется.
- И как же?! – удивилась наивная фея, распахнув глаза.
- Поцелуем, - стараясь не выдать улыбки соврал граф, осторожно припадая к ее губам и чувствуя, что внутри него все переворачивается. «Неужели я это сделал?!», - задыхалось что-то внутри него. Лопата упала на свежую могилу, а он обнял ее за талию, резко прижав к себе.
Наконец поцелуй прекратился, а фея шмыгнула носом. Они возвращались обратно в дом. «Куда я дену ее потом? А если она ко мне привяжется?», - стучало сердце в голове Венциана. «С такой внешностью для нее не составит труда выйти замуж!», - успокаивал он себя, так и не решаясь спросить себя о главном.
- Ну че? – пожала фея красивыми плечами, сплевывая на роскошный ковер. – До завтра!
И косолапо направилась в постель. Венциан подобрал пистолет и вышел за дверь. Он улегся спать, но сон смешивался с запахом роз и платьем, которое он сминал жадной рукой. В этот момент на него накатывала сладкая и нервная волна, облизывая все острые камни в душе, шлифуя, словно морскую гальку.
- Пошли вон, все завтра! – отмахнулся Венциан, как его учила мать. Она рассказывала, что плохие мысли – это надоедливые слуги. Достаточно просто послать их вон, и они уйдут!
Утром его разбудила мисс Миракл, открывающая занавески.
- Время? – спохватился Венциан, глядя на старинные часы.
- Да не боитесь! Ваша подопечная еще спит! – махнула рукой мисс Миракл, по пятам следуя за графом. – А вы, я так понимаю, хотите поступить, как бесчестный человек? Как последний мерзавец и негодяй?
- С чего ты взяла? – ледяным тоном бросил Венциан, вылезая из ванной.
- А как будто бы старая няня не слышала вашего «менуэта»! – прокашлялась мисс Миракл, расправляя рубашку и подавая Венциану. – От менуэтов и гавотов иногда бывают дети!
- Брось! – скривился Венциан, проклиная себя за ту странную минуту слабости, когда он не смог защитить ни себя, ни ее. Сейчас тело слушалось как и прежне. –Полотенце и одежду сюда!
Он выскочил из ванной, но тут же чинно направился к двери, за которой спала фея.
- Вставайте! У нас сегодня завтрак, а потом… светская беседа! - постучался он. Но ему никто не ответил. Комната была пуста.
- Дама уже в столовой! – сообщил, проходящий мимо дворецкий.
Приоткрыв дверь в столовой он увидел фею, сидящую верхом на стуле и задумчиво рассматривающая картину.
- Я здесь, - произнес Венциан, подходя сзади. Это был отличный момент научить ее разговаривать об искусстве – излюбленной темой аристократов. – Ну, и как ты оцениваешь эту работу?
- Недорого! За три краудинга я бы не купила! – фыркнула фея, лишенная чувства прекрасного.
- Она стоит дорого, - заметил Венциан, рассматривая пустые места, оставшиеся от проданных картин.
- Че? Кисточка тяжелая? Перетрудился ею возюкать? – заметила она, пожимая плечами. – Вот коли бы это была не кисточка, а лопата! Вот тады б, оценила бы! А та че? Как будто ежик наблевал!
Таких эпитетов в арсенале юного графа еще не было. Тут снова нужна была хитрость. И Венциан ее нашел.
- Если тебе зададут вопрос про творчество, – улыбнулся он. – Мадемуазель, как вы оцениваете творчество поэта, художника, скульптора, вы отвечаете: «Как можно оценивать порывы чужой души? Любые порывы души всегда прекрасны!».
- Как можно оценивать прорывы чужой души… Дальше я забыла, - вздохнула фея, глазами ища подсказку.
