Стихийный сон
- А что ты можешь предложить девушке? - спросила я, чувствуя, как глаза слипаются.
- Все, что в моих силах. Курю, но не пью. Вспыльчив, но отходчив. Циничен и резковат. Сужу людей по себе. Когда мне говорят: «иди нафиг!», я иду напролом. Я готов любить и обожать, защищать и заботится. Этого мало, согласен. Наверное, поэтому я одинок... - с усмешкой вздохнул Феникс, поведя плечом, но я уже засыпала.
- Бедный, - раздалось из темноты. - Но ты - мат! Ты должен зачищать свой дитеныш!
- Мат - одиночка, - вздохнула я, в ответ на сиплую ремарку.
- Ладно, ребята, выкладывайте все, как есть! - усмехнулся Феникс, зевая. - Вы говорили про нахвостник...
- Нахвостник - это наш вещь. У нас его оторвать.... - начал голос, пока я представляла, как корону отдирают вместе с чужим хвостом. - Я бы вам все это быстрее нарисовать, чем говорить!
- Нет, - возразил Феникс. - Вы сейчас нам все расскажете, а мы в свою очередь обдумаем ваше предложение.
Через полчаса сбивчивых объяснений, похожих на допрос с пристрастием и словарем ну очень разговорчивого и в словах неразборчивого иностранца, мы выяснили, что гениальность идеи местного мессии, чья кровь холодеет в моих жилах, заключалась в том, чтобы забрать из одного мира и перенести в другой мир один великий артефакт. Об экологических и демографических последствиях для того мира герой-спаситель как-то не сильно задумывался. Впрочем, как обычно. Отобрав у бедного зверья их единственную реликвию, защищающую их от «Злого глаза», герой решил, что неразумная живность, стоявшая на тот момент на начальной ступени эволюции, которая поиздевалась над ними как умела, не стоит того, чтобы задумываться об их скорбной участи. Лепестками благих намерений была выстелена дорога в ад. И теперь зверье, чудом уцелевшее после такого разбоя и оказавшееся на поверку не настолько безнадежным в плане интеллектуальных и магических способностей, пришло за своим имуществом. Но отдавать его никто не собирается. И сидят они, бедолаги, здесь, несут дежурство уже несколько столетий, периодически терзая в слепой ярости то, что имело несчастье выползти из города. И если бы с Фениксом не обсуждали корону и возможности выхода из города, то наши часы были бы сочтены. Ням!
- Хорошо, что вы можете предложить за помощь? - спросил Феникс, заметно оживившись. Спать мы пока передумали, поскольку после такого рассказа, который пестрил жутковатыми деталями, уснуть можно только от транквилизатора.
Повисла тишина.
- Жизнь, - отчетливо ответила тварь. - И мы все решать....
- Хорошо, мы согласны, - вздохнул Феникс, взявший на себя роль переговорщика с нашей стороны.
- Слушай, - прошептала я. - Мы могли бы потребовать что-нибудь поинтересней!
- Ты хочешь, чтобы благодарность нам отдавали натурой? - хмыкнул Феникс, поглядывая в темноту. - Все по очереди? Тебе самцы, а мне самки?
- Ну почему сразу натурой! - возмутилась я, понимая, что рисковать жизнью ради жизни - это не совсем выгодная сделка.
- Рыжик, нет ничего ценней жизни! - возразили мне. - Хорошо, заключим договор. Остальные условия я готов обсудить с вами лично.
Феникс встал, но я потянула его за рукав, шипя, что он слегка свихнулся.
- Кто не рискует, тот не пьет шампанское, - вздохнул Феникс, направляясь в темноту. - Заодно проверим наших новых друзей....
- Прошу тебя, не надо, - взмолилась я, повиснув у него на руке и понимая, что он задумал. Когда Феникс шагнул во тьму, мое сердце оборвалось. Мои руки потянулись к лицу, а через пару мгновений захрустел мой ноготь... Не надо... Только не это...
Через минут пятнадцать Феникс вернулся.
- Одним ударом двух зайцев, - усмехнулся он. - Переговоры и все остальное прошло успешно. Рыжик, можешь спать спокойно.
***
Я проснулась на своей кровати дома, сладко потянулась, посмотрела на фотоаппарат на столе, улыбнулась солнышку, которое решило разнообразить собой прогноз погоды. А ведь солнце - это так чудесно! До боли и рези в глазах я вглядывалась в желтый диск, зная, что оно светит и для меня тоже. И для меня. Мое солнышко. Какое же ты чудесное, красивое и яркое! Как же здорово, что ты вообще есть... Я полчаса всматривалась в него, щурилась и жмурилась, улыбаясь ему. И в какой-то момент мне показалось, что оно улыбнулось мне в ответ. После мира вечного мрака, после беспросветного ужаса, солнце казалось мне настолько прекрасным, что я никак не могла на него насмотреться. Радуясь, прыгая по комнате, как маленький ребенок, я достала то самое платье, в котором должна была отсвечивать на чужих свадебных снимках, достала туфли, сделала уборку, вылизав квартиру до блеска, а потом с благоговейным трепетом сняла с полки любимую кружку. Погладив пальцем красивый бант, я сделала вид, что пью из нее, нежно целуя вызолоченный ободок. Рядом уже закипал чайник, а в телефоне появилось сообщение: «Буду через два часа».
Я успела привести себя в порядок, надеть обновку и полюбоваться собой в зеркале, которое впервые сообщило мне, что в него смотрится девушка - мечта. И пока другие девушки-мечты фантазируют, объектом чьих грез они являются, я знала наверняка.
Через три часа мы гуляли по осеннему парку, где размещалось огромное колесо «Оборзения», прозванное так аборигенами из-за непомерной жадности владельцев аттракциона. Как шутят местные, скоро будет дешевле увидеть мир из окна самолета, чем насладиться семиминутным созерцанием убогих пейзажей родного города.
