Право на одиночество
Уже перед самым моим домом мы попали под дождь. Рашидов раскрыл зонтик, и я, взяв его под руку, зашагала рядом, пытаясь приноровиться к его широкому шагу. Понимающе хмыкнув, он замедлил ход и попытался опустить руку пониже, но только настучал себе зонтиком по голове.
Бывают такие моменты в жизни, когда совершаешь что-то, не задумываясь, просто понимая, что так правильно. А почему правильно и что будет дальше, да и вообще зачем это нужно – не думаешь, не анализируешь. Наверное, это просто приходит свыше. Словно божественное дыхание, которое вдруг коснулось двоих очень одиноких людей, бредущих под чёрным зонтиком…
Мы остановились перед моим подъездом одновременно. Я смотрела вниз, не в силах поднять глаза, улыбнуться и сказать «прощай», зная, что этот человек, перевернувший сегодня мой мир, уйдёт навсегда. Уйдёт, выполнив своё обещание перед лучшим другом, понимая, что ему нет места в жизни молодой девушки, которая целых пять лет так сильно его боялась.
И сердце моё почему-то колотилось, как бешеное. Наташа, которая теперь больше не ощущала страха, не смела даже поднять глаза…
– Я хотел попросить тебя… – услышала я вдруг тихий голос Рашидова, почти не слышный за шумом дождя. – Пожалуйста, не уходи из моей жизни.
Внутри что-то оборвалось, как будто лопнула натянутая струна.
Я подняла голову, и, наверное, моё радостное лицо всё сказало Рашидову, потому что в его глазах промелькнули за несколько секунд: страх, надежда, недоверие и бешеная, стремительная радость.
А потом зонтик был отброшен куда-то в сторону, и меня сжали в объятиях.
Дождевые капли, стекавшие по моему лицу, мешались со слезами, но я ничего не чувствовала, потому что слушала тихие, осторожные слова, которые Рашидов шептал где-то на уровне моей макушки:
– Ты нужна мне. Ты даже не представляешь, как сильно ты мне нужна. И я никогда не сделаю тебе ничего плохого, ни к чему не буду принуждать, обещаю. Я очень хочу быть твоим другом. Пожалуйста, не уходи из моей жизни…
Я немного отстранилась, а потом взяла его лицо в ладони и сказала:
– Я никогда не уйду из твоей жизни, обещаю.
Когда радость, вновь вспыхнувшая в глазах Рашидова, схлынула, он опомнился:
– Ты же простудишься под таким дождём… Беги домой… Я… могу заехать за тобой завтра после работы?
Я кивнула и, тихонько пожав его руку, поспешила домой.
Я никому не рассказала о том, что случилось между мной и Рашидовым. Кто бы смог понять меня? Пожалуй, никто. Антон стал бы ревновать, как бешеный, Аня заявила бы, что Рашидову, как и всем мужикам, нужно от меня только одно, и Светочка присоединилась бы к этому мнению. Так что рассказывать мне, в сущности, было некому.
Но я очень хорошо понимала всё, что случилось. Нас с Рашидовым связал в первую очередь Михаил Юрьевич, по которому мы оба безмерно скучали. Общаясь, мы видели друг в друге часть нашего общего знакомого. И он, и я понимали, что Ломов хотел бы, чтобы мы подружились.
На следующий день Рашидов заехал за мной, как обещал, и предложил мне на выбор ресторан, кино («Как бы абсурдно это ни звучало в моём возрасте» – сказал он) или свою квартиру. Я выбрала последнее, почему-то понимая, что ничего страшного мне всё равно не грозит, а побывать дома у этого «железного человека» очень хотелось. Любопытно же.
И пока мы ехали к Рашидову, я ещё кое-что для себя поняла. Когда я увидела нашего «биг босса» вчера, то первым делом заметила мелькнувшее в его глазах одиночество. Это была ещё одна причина, почему мы потянулись друг к другу – после смерти жены и друга у Рашидова не осталось родных людей, кроме давно выросших «оболтусов сыновей», как он сам мне признался, а я отчаянно нуждалась в друге и наставнике – в общем, во взрослом человеке, который не стремился бы попасть в мою постель. И хотя я была уверена, что Рашидов от такого предложения не отказался бы, но в том, что он не будет на это намекать или соблазнять меня, я почему-то не сомневалась.
– Послушай, – сказала вдруг я, когда мы уже подъезжали к его дому, – а могу я называть тебя Миром?
– Э-эм… – протянул он. – А почему именно так?
– Ну, причин много… Ты мой мир вчера перевернул, например.
Рашидов хмыкнул.
– Ну хорошо, зови. Просто я не ожидал, что ты так сразу догадаешься…
– Догадаюсь?..
– Да. Меня так Миша звал. Детское прозвище, знаешь ли… Даже жена Эльмиром называла, а вот Мишка только Миром, и никак иначе.
Тут уже хмыкнула я. Как-то не вязался у меня пока строгий Михаил Юрьевич с «Мишкой», как его постоянно называл Рашидов…
Когда двери квартиры Мира распахнулись, я тихо охнула.
– Ты чего? – спросил он, улыбаясь.
– Королева в восхищении! Я в восхищении! – ответила я, показывая широким жестом, чем же именно восхищаюсь. Мир засмеялся.
– Мы с Машей долго обустраивали эту квартиру. Ну, разувайся, вон тапочки стоят, бери, какие подходят, и проходи.
Именно в такой квартире я хотела бы жить. И, нацепив тапочки, я в полном восторге поспешила исследовать её дальше, увидеть все уголки…
