Любовник
Лариса.
Из кабинета генерального я ломанулась, как наши в сорок пятом к зданию Рейхстага. Понимания, что делать дальше и как прожить жизнь, не прослыв генеральской подстилкой, в голове никакого. Зато щеки горят, делая мое лицо похожим на помидор.
Зеркало в лифте подтвердило, что безмятежной мою физиономию не назовет даже самый равнодушный наблюдатель. Правда, надписи «шлюха!» на лбу, вроде, не видно. А ведь, я была почти уверена, что увижу ее там.
Дышу, как во время схваток, приложив руку к груди и пытаясь затолкать, почти выпавшее, сердце обратно в грудную клетку. Еще пара минут такой гонки и самобичевания, и можно отправлять его в реанимацию.
Как это случилось?! Это все он виноват! Этот кобель! Такой сексуальный, что сразу колени подкашиваются.
Ну, и я хороша. Потекла сразу, как только вдохнула его запах. Свежего океана, смешанный с терпким ароматом настоящего мужчины. Такому сразу хочется на руки запрыгнуть, чтобы носил и оберегал. Настоящий альфа-самец, в лучшем понимании этого слова. Не смотрит, а трахает. Вот и я поплыла, стоило ему в глаза заглянуть и мою задницу смять.
Странно, конечно. Всегда считала бедра своим главным недостатком. А этот тип, наоборот, прилип ладонью так, что без щипцов не отодрать было. Да я и не пыталась это сделать. Даже вспомнить стыдно, ё-моё!
Что я вытворяла там?! Текла, как изголодавшаяся самка с хроническим недотрахом. А ведь у меня секс последний раз был только вчера. Но разве тот, вчерашний, можно сравнить с этим?! Мммм, как же было сладко! Такое только внукам в старости рассказывать, чтоб знали, что бабка их ого-го была. Нет, пожалуй, даже внукам не рискну. Разве, что правнукам, если доживу. А с такой аритмией это вряд ли получится.
Выбегаю из лифта и спешу в кабинку туалета, запираюсь на замок. Вытаращенными глазами осматриваю свое отражение в зеркале. Выгляжу, как сумасшедшая, ошалевшая от того, что удалось сбежать из больницы. Так, ладно, это потом. Сначала в порядок себя привести нужно.
Стягиваю штаны вместе с трусами, подмываюсь водой из крана, насколько это возможно сделать в общественном туалете. Сперма все еще вытекает из меня тоненькой струйкой, хотя большую ее часть я протерла салфеткой еще в кабинете моего позора.
Как же ее много! Ему только донором спермы работать! Но, если Ждановых хоть на одного станет больше, мир дрогнет. Однозначно. С такой энергетикой они раскачают земное яблоко и сыграют им в футбол.
Вытираюсь сухими полотенцами, умываю лицо. Вот бы еще позор свой смыть. Но это невозможно. Такое только кровью смывают, или могила исправит. Заклеймила себя на всю оставшуюся жизнь, не хватает только огромной буквы «А» у меня на груди!
Хочется захныкать, как в детстве, когда разодрала коленки, упав с велосипеда. Вот только честь мою это не спасет. Отныне и впредь, для всех в компании я – любовница генерального. А мне не хочется такой доблестной славы.
Выхожу из туалета, возвращаюсь к своему рабочему месту. В помещении никого нет, все сотрудники разбежались, как только на часах стукнуло шесть вечера. Только моя сумочка одиноко ждет меня в рабочем кресле. Подхватываю ее, иду в гардеробную, напяливаю пуховик и сапоги.
Спускаюсь вниз и выхожу из здания. Оглядываюсь назад, поднимаю голову на верх – туда, где в кабинете генерального горит свет. Потом скольжу взглядом по этажам вниз, до крутящихся стеклянных дверей.
По ходу, это был мой последний рабочий день здесь. Жаль, хоть рыдай.
Спускаюсь в метро, стало немного грустно. Все же мне нравилось там работать. Но позволить коллегам тыкать в меня пальцем и шептаться за моей спиной, не могу.
Домой возвращаюсь, не испытывая никаких угрызений совести. Меня это даже удивляет немного. Ладно, очень удивляет. Но, тем не менее. Спокойно спрашиваю мужа о том, как прошел день, и ловлю себя на мысли, что совершенно ничего не чувствую, когда он снова говорит о том, что у него нет заказов. Вот ничегошеньки!
Полный штиль и ни одной эмоции, будто выгорело все то противное, что мешало расслабиться и свободно дышать. В голове звенящая пустота, от которой тааааак хорошоооо!
Это настолько меня впечатлило, что я даже позволила себе отмокать в ванной, закрывшись от всего мира. И никто ни разу не постучался, требуя срочно моей помощи. Дочь сама сделала уроки, муж сам вымыл посуду. Все тихо и мирно. Непривычно.
У нас и раньше было спокойно. Но это было видимое спокойствие. Которое длилось ровно до того часа, как мое терпение не лопнет.
Сейчас же внутри меня поселился такой кайф, что стало по-настоящему уютно. Даже мне стало комфортно в моем собственном доме.
Странная штука наша психика. Она изобретает тысячу способов загнать нас в депрессию, и не меньше способов, чтобы вернуть себе нормальное, исходное состояние. Своим поступком я отомстила мужу за все свои накопившиеся обиды. Будто бы была некая чаша весов, в которой лежали все его невыполненные обещания, нереализованные планы, невыполненные обязательства. И была вторая чаша весов, куда надлежало складывать все мои грехи перед мужем и семьей. И до этого дня вторая чаша пустовала. А я наполнила ее одним махом, уровняв счет.
Дурацкое объяснение, но именно такое сравнение пришло в голову сейчас.
Когда неподъемная чаша весов с его косяками поднялась, я будто с плеч ее спихнула. И стало легко-легко.
Забираюсь в постель, сладко потягиваясь. Мышцы приятно ноют, и только теперь я понимаю, что имеют в виду, когда говорят о ломоте в теле после хорошего секса. Так вот ты какой, оргазм всемогущий? А я и не знала раньше, хоть и считала себя женщиной опытной.
Меня тут же одолевает сон, хотя раньше я ворочалась каждую ночь, не в состоянии уснуть.
Стас обнимает сзади, обхватывает грудь, сжимает.
- Давай не сегодня, - шепчу, не в силах даже отпихнуть его.
Жду, что сейчас он начнет свою тираду о том, что мне пора вернуться в семью. Губы сами расплываются в улыбке от мысли о том, что вот сегодня он был бы, как никогда раньше, прав в своих упреках. Впервые за одиннадцать лет!
