21 ночь
Он сделал звонок, чуть поморщился от высокого голоса собеседника. Убрал трубку и плотно сжал губы. Несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, пристально глядя на темно-коричневую дверь большого здания. Наконец она открылась.
Худенький мальчик с короткими курчавыми волосами, до золота выгоревшими на солнце, бодро зашагал по широкой светлой дорожке к воротам. Еще не дойдя до Тима, он помахал ему рукой. Мужчина улыбнулся. Но улыбка тут же стерлась от вида женщины, что вышла следом.
Подросток распахнул изящную калитку, вышел. Прямо посмотрел на Тима, приподняв уголки губ.
— Привет, пап.
Лицо мужчины смягчилось.
— Здравствуй, сын.
Он пожал протянутую загорелую руку. Арсений держался как взрослый, в этом году ему исполнилось одиннадцать. Любое проявление нежности к близким он называл телячьим и выразительно морщился. Но Тим все равно обнял сына, по-мужски.
— Добрый день, Тим, — стройная блондинка с выдающимися во всех смыслах формами наконец поравнялась с ними. Она встретилась взглядом с бывшим мужем, на лице не появилось ни одной эмоции.
— Бывало и добрее, — усмехнулся Шевцов.
Мила… Так странно было каждый раз смотреть на ту, с кем он на полном серьезе собирался прожить всю жизнь. Ее черты все больше стирались из памяти, да и претерпевали изменения на столе пластических хирургов. Нос становился тоньше, губы пухлее. Даже серо-зеленые глаза от модного макияжа каждый раз меняли разрез.
Глядя на нее, он ничего не чувствовал, разве что себя полным идиотом, раз когда-то повелся на ее красоту и веселый легкий характер. Который впоследствии оказался гениальной актерской игрой.
«Я хочу большего!» — сказала она ему в последний день их брака. Позже он узнал, она уже крутила с сорокасемилетним бизнесменом из Дубая. Тиму тогда было двадцать девять, он только встал во главе банка. Сменил отца, тот слег с инфарктом. В стране бушевал кризис… Дать ей больше тогда он действительно не мог.
Их познакомили теперь уже бывшие его друзья, только после развода он узнал — общий пикник был планом по устройству судьбы Людмилы. Девушка искренне надеялась, Тим легко будет спускать состояние на ее почти еженедельные шубы, ювелирку и путешествия. Но он, видимо, все же не совсем потерял голову.
Сейчас она получила, что хотела. В ушах средь бела дня хренова туча карат. Шея тоже сверкает над соблазнительной ложбинкой. Хотя вся ее сексуальность у Тима теперь вызывает лишь отвращение.
— У тебя скоро званый ужин, Людмил? — иронично поинтересовался бывший муж, кивнув на брильянты.
— Тим, ты такой же невыносимый! Лучше скажи, куда ты хочешь его везти?! Я должна быть в курсе.
Тим мысленно считает до десяти. При ребенке скандалить не хочется, они и так слишком редко видятся и Людмила успевает заморочить голову мальчишке, что он превращается в ежика.
Куда он желает увезти его? В идеале — к себе домой. Но суд давно определил место жительства Сени, да и сам сын слишком привязан к матери. Отца он тоже любит, но более сдержано что ли, старается держаться независимо. Тим же питает к сыну самое глубокое и беззащитное чувство, на которое способен. Это его продолжение, его кровь. Тот, кто никогда не предаст.
— Мы поедем пострелять, — сквозь зубы сообщает он бывшей жене и с радостью замечает, как вспыхнули глаза сына.
