Ведьма для генерала-дракона. Контракт на свободу
Лунного света из окна достаточно, чтобы рассмотреть его. На нем белая сорочка, которая намокла от капель, стекающих с влажных после ванны волос. Ткань прилипла к рельефному телу и не скрывает накачанных грудных мышц и идеального пресса.
В груди зарождается непонятное волнение, смешанное с предвкушением. Хочу спрятаться с головой под одеяло, но тело не слушается. Как будто он отдает приказ не двигаться, и я, так же послушно, как надела ему камень в храме, продолжаю лежать.
Сайтон присаживается на край кровати и аккуратно откидывает с меня одеяло. Я как зачарованная смотрю на то, что он делает и не могу двинуться. Неужели все вот так и произойдет?
Его пальцы едва касаются моей щеки, скользят ниже, к шее, а затем медленно оттягивает ворот. Трепещущий горячий комок из груди постепенно начинает опускаться ниже, вызывая у меня чувства, которых я никогда не испытывала. Ни с одним мужчиной.
Я ощущаю обжигающий, изучающий взгляд Сайтона на каждом миллиметре кожи, который ему доступен. А учитывая, что ночнушка вообще ничего не прячет, доступно ему все.
Касания Сайтона опускаются все ниже от шеи, к груди, к метке и замирают практически на ней. Он склоняется ко мне ближе, будто пытаясь рассмотреть рисунок. Но я помню, что он такой бледный, что его точно не увидеть в ночном мраке. С облегчением понимаю, что Сайтон не узнает о метке…
Он отпускает ворот, но все еще не отдаляется. Пряный запах с примесью бергамота щекочет нос и усиливает мое волнение. Смутно понимая, что делаю, я сама тянусь к Сайтону. Но мои движения такие вязкие и медленные, что у меня невольно вырывается стон разочарования.
— Сайтон… — на выходе произношу я и чувствую легкое касание на своих губах.
Грудь обжигает, и я вскакиваю с криком.
В лучах лунного света видно, как от погасшего фитиля свечи вверх поднимается легкий дымок. В комнате никого, но в воздухе висит запах бергамота.
Судорожно хватаюсь за грудь, оттягиваю ворот. Метка по-прежнему практически не видна, но отчего же так жжется?
Сердце так бешено бьется, что даже в глазах темнеет. Делаю несколько глубоких вдохов и выдохов. Снова оглядываюсь. Ни малейшего намека на то, что кто-то был тут.
Неужели все приснилось? Я схожу с ума! Прижимаю ладони к горящим щекам. Как же так может быть?
Внизу живота до сих пор чувствую приятное щекочущее тепло, а губы горят от касания Сайтона… которого не было.
Почти до самого утра не могу сомкнуть глаз. Прячу подсвечник под подушку, как единственное возможное оружие. Хотя понимаю, что если Сайтон использует подчинение, я не смогу ему противиться.
Ворочаюсь в кровати в попытках найти удобное положение, укутаться в одеяло так, чтобы точно нигде и ничего не было видно. Потом мне становится душно и жарко. Вытаскиваю ногу, достаю руку. Потом понимаю, что частично оголяется грудь и бедро, и я снова натягиваю одеяло до подбородка.
Меня мучают угрызения совести. Я люблю Вейна, я с радостью согласилась выйти за него замуж. Но как я могу чувствовать все то, что чувствовала во сне от прикосновений Сайтона? Как я потом буду смотреть ему в глаза?
Засыпаю уже после того, как в мою комнату проникают первые лучи солнца. Поэтому утро для меня наступает уже поздно.
Первое, что я слышу — это шуршание у изголовья кровати. Мгновенно подскакиваю, хватаясь за подсвечник.
— Леди, доброе утро, — широко улыбаясь, Вергена суетится у шкафа. — Поздравляю. Позвольте подготовить вас к традиционному посещению часовни.
Я по-прежнему сжимаю в одной руке подсвечник, а в другой — одеяло, чтобы оно не сползало с груди. От резкого пробуждения пытаюсь осознать, о чем она вообще говорит.
— У вас, похоже, была очень бурная ночь, — Вергена косится на мою кровать, которая действительно после моего беспокойного сна выглядит так, будто на ней кувыркались. Активно кувыркались. — Это так здорово! Возможно, боги скоро подарят наследника!
Ар! Она все о том же! Но разубеждать ее, что ничего не было, не собираюсь. Хотя то, что Сайтон не тронул меня, особенно после всех своих намеков, кажется до безумия странным.
Вергена не замечает всех этих моих мысленных метаний, помогает помыться, переодеться и, продолжая болтать о важности первой ночи и наследнике для генерала, провожает в фамильную часовню. Меня запускает внутрь, а сама остается за дверью.
Остаюсь в сумрачном просторном помещении, у алтаря которой расположена высокая фигура дракона, высеченного из камня. У основания располагается чаша, в которой тлеет пучок трав. От него в воздух поднимается сизоватый дым, наполняющий часовню запахом ладана и полыни.
Единственный источник света — небольшие окошки под самой крышей, через которые проникают солнечные лучи.
Я робко подхожу к статуе и разглядываю глаза. Они светятся, как у живого дракона, и кажется, будто он рассматривает меня.
Понятия не имею, что я должна сделать. Просто постоять? Что-то сказать? Подкинуть травы?
“Слушать свое сердце”, — слышу я ответ.
Оглядываюсь. Никого. По спине пробегает холодок и скатывается капелька пота.
“Ты можешь сбежать от иллюзии, но не можешь сбежать от себя, — вновь раздается голос. — Истинная”.
А потом пучок трав ярко вспыхивает зеленым, как глаза дракона, пламенем и рассыпается пеплом.
Вергена появляется практически сразу же, будто следила за мной, и уводит прочь из часовни. Я иду за ней, но постоянно оглядываюсь назад.
— Что это было? — пораженно спрашиваю я. — Кто это?
— Покровитель рода Бранд принял подношение, — довольно отвечает она.
— Но кто это говорил? — недовольно хмурюсь, что мне приходится выпытывать у нее информацию.
— Говорил? Никто, конечно, — она отмахивается. — Там кроме вас никого не было.
Хочу спросить, как? Но осекаюсь. Еще скажет, что я ненормальная. Разве будет тогда слушать мои приказания.
— Отведи меня в столовую, — прошу я.
— Сначала нужно переодеться, — Вергена тянет меня за собой, будто спешит. — И нужно побыстрее, а то скоро генерал вернется…
