Выбор
— Саш, — Филатов обороняюще поднимает руки ладонями вперед, давая понять, что безоружен. — Спокойно.
Спокойно? Что, черт возьми? Он просит меня быть спокойной? Я его убью. Убью баллончиком!
— Уходи отсюда и больше никогда здесь не появляйся. Ты меня понял? – шепотом ору я так, что начинает першить в горле.
— Саш, давай поговорим, прошу. Я был не прав, Саш. Я не так всё понял.
— Ты совсем ненормальный? Зачем ты приперся? Я не хочу тебя ни видеть, ни слышать, — хватаюсь за ручку двери, собираясь вбежать в квартиру, но эта сволочь хватает меня за локоть, принуждая обернуться.
— Не трогай меня! Не трогай, — шиплю и одергиваю руку, — не смей прикасаться своими грязными руками.
— Саша, прости. Выслушай меня, пожалуйста, — стонет Филатов.
Принципиально не смотрю ему в лицо. Не хочу видеть его лживые, наглые глаза.
— Простить? То есть ты считаешь, что сейчас я тебя прощу и ты со спокойной душой отправишься дальше отравлять этот мир? — взвизгиваю я, пораженная его наглостью. — Убирайся! — рявкаю.
— Я никуда не уйду, слышишь.
— Мне плевать. Разговор окончен. С меня достаточно, — вновь берусь за ручку и тяну дверь на себя, но Филатов выставляет свою исполинскую лапу, не давая закрыться.
— Я не дам тебе спать. Если ты уйдешь, я буду всю ночь долбить в дверь, пока не откроешь и не поговоришь со мной, — раздраженно бросает.
Что? Что он несет?
— Ты пугаешь ребенка, — хнычу я.
У меня не хватает сил вести с ним словесную борьбу. Я хочу домой, чтобы не видеть и не слышать его.
— Шумахер дома? А разве…
— Дома. Вместе с бабушкой, — толкаю его в грудь, — и если сейчас я не зайду домой, мама вызовет полицию. Так что отвали от меня.
Не успеваю сообразить и пискнуть, как Максим одной рукой перехватывает мои кисти и зажимает их за спиной, а другой притягивает к себе и утыкает меня носом в свою грудь. Я слышу, как долбит его сердце и с каким невыносимым давлением перекачивает его отравленную кровь. Ощущаю, какой он горячий, вдыхаю его запах, от которого буквально сходила с ума, перемешанный с запахом алкоголя. Позволяю себе лишь на секунду прикрыть глаза и утонуть в таком родном и любимом аромате.
— Уходи, пожалуйста, — устало шепчу. — Ненавижу. Я тебя ненавижу.
Его тяжелый выдох ранит. Он настолько искренен, что сложно удержаться и не поверить. Но я прочь гоню свои чувства. Мне известно, как он умеет врать.
— Я никуда не уйду, — надсадно, но уверенно шепчет на ушко, лаская горячим дыханием, от которого мое тело плачет, просится к нему и скулит. — Не уйду, слышишь? Буду сидеть здесь, под дверью, пока не простишь.
Это невыносимо. Я так больше не могу. Его слова как яд и противоядие одновременно. Они и убивают, и вселяют надежду.
Я совершенно измотана и выжата.
— Делай, что хочешь. Мне все равно. Только отпусти меня, —трепыхаюсь как бабочка в его адской паутине.
— Никогда больше не отпущу, — сильнее сжимает. — Никогда.
У меня не остаётся другого выхода. Он не отпустит. В этом Максим честен.
Делаю глубоких вдох, зажмуриваю глаза и нажимаю спусковой клапан перцовника…
