Стихийный сон
- Сколько? Пять тысяч? И за пять тысяч тебе круглосуточно выносят мозг? И ты их до сих пор не послала? - удивился Феникс, шаря по карманам куртки и доставая купюру из кошелька. - Вот. Теперь можешь посылать их куда хочешь. Разрешаю. Можешь даже не стесняться в выражениях. Это я тоже разрешаю. Если нужен совет по работе с клиентами, звони мне. Запомни, Рыжик. Не наклоняйся и не становись на колени. Иначе мир залезет тебе на голову. У тебя есть личное время, личное пространство и личная жизнь. И все это нужно уметь защитить. Ладно, давай, выбирай фильм.
Выбор фильма для «засыпания» был предоставлен мне, поэтому я выбрала ужастик, который не рискнула бы смотреть в одиночестве! Выбор был одобрен.
- Ты меня потом ночью за ручку в туалет водить будешь, - предупредила я, слушая тревожную музыку начала фильма. - Я боюсь смотреть такие фильмы одна. Знаешь, как жутко было однажды, когда я посмотрела ужасы, а потом пошла на кухню проверить кран, а на кухне упал дуршлаг!
- За какую ручку тебя водить? За эту маленькую ручку? - мою руку поймали и поцеловали. - Или за другую? За какую конкретно ручку? Давай сразу определимся... А может, я потащу тебя за ножку? Потащу и съем?
На экране неведомая науке и религии тварь, глотая слюнки, тащила за ногу тело автора удивлённого: «Кто здесь?» в ближайшие кусты, оставляя кровавую дорожку. Но, судя по дешевым спецэффектам, ведущую отнюдь не к Оскару.
- Где ножка? Можно ознакомиться с тем, за что я буду тащить свою добычу под одеяло? Какая прелесть! Маленький, беленький носочек... Носочек-носочек, почему ты меня смущаешь? - шептали, рассматривая не самый лучший образец чулочно-носочной продукции. - А вот и второй... Так, я в растерянности, за какую ножку я потащу? За правую или за левую?
Опять раздался телефонный звонок. Фильм встал на паузу. Трезвонила «дизайнерша». Я взяла трубку и решительно сказала:
- Хорошо, что вы позвонили. Я отказываюсь с вами работать в одностороннем порядке. Ищите другого проектировщика, - категорично заявила я. - Всего хорошего. И не надо выносить мне мозг в девять вечера. Мне надоели ваши постоянные звонки в нерабочее время. Спокойной ночи.
В этот момент с моей души упал огромный булыжник. Да что там булыжник. С моих плеч скатилась образная гора и придавила Магомета. Стало почему-то так легко и хорошо. В последний раз так радовались крепостные после отмены крепостного права. Я спокойно отключила телефон и украдкой засунула чужие деньги в карман чужой куртки. И правда, последнее время я стала слишком «клиентоориентированной». Возможно, все потому, что у меня не было поддержки.
- Так, на чем мы остановились? - мучали меня, пока на экране счет был двадцать - ноль в пользу неведомой хреновины, которая капала слюной на обглоданную конечность очередной жертвы и шарахалась от света фонарей поисково-орательной экспедиции, поставившей себе целью найти как можно больше неприятностей за максимально короткий промежуток экранного времени.
Меня положили на живот и стали нежно гладить спину, залезая теплой рукой под рубашку. Феникс сидел на кровати, смотрел фильм и, едва касаясь, поглаживал меня.
- Мне бы так хотелось видеть твое лицо в этот момент, - промурчала я, чувствуя, как от прикосновения по телу разбегаются мурашки. Еще бы! Это просто восхитительно!
- Сейчас, погоди... - я услышала шуршание. Рука снова и снова делала волнительно мягкий круг. Я даже прикрыла глаза от восторга, а когда открыла, то увидела чужой паспорт, раскрытый на странице с фотографией. На меня с фотографии смотрело грустное и строгое лицо, отнюдь не романтичным взглядом.
- Вам как, повеселей или погрустней? - поинтересовался Феникс, тихо смеясь. - Погрустней - ксерокопия. Повеселей - водительское удостоверение.
Вдоволь насмеявшись, мы улеглись, как два котенка, укрылись одеялом.
- Живет, фиг найдешь в GPSe... кудесница дыма Алеся... гордится со стразами кружкой... встречает меня на подушке, - на ушко прошептали мне колыбельную. - Алеся, Алеся, Алеся...
- Ты знаешь, какой у меня с этой песней? - прошептала я, устраиваясь поудобней.
- С такой точно - первый и единственный... - прошептали мне на ухо. Прошло минут десять, и я отключилась.
Открыв глаза, я увидела, что лежу на огромной кровати, а рядом спит завернутое в одеяло тело. Несколько золотых прядей были обожжены. Прожжённая насквозь в нескольких местах рубашка валялась в моих ногах, а на полу - сброшенная явно впопыхах куртка. Рукава крутки сильно обгорели, на спине была дыра. Рядом с курткой лежали пустые пузырьки из-под зелья лечения ожогов.
- Мамочки, - всхлипнула я, закрывая себе рот рукой. - Мамочки...
На глаза навернулись слезы. Всхлипывая, я обняла спящего, потершись щекой о его щеку. Я не знала... Не знала... Как же ему было больно... Из-за меня... Я гладила его лицо, не представляя, как можно после такого взять и приехать... И не убить меня на месте... А потом сидеть и шутить. Ну вот как так можно? Я бы не смогла...
- Короче, - заметил Феникс, открывая глаза, как ни в чем не бывало и сдув короткую прядь с лица. - Того парнишку сожрали после слов: «Я тебя люблю, Эмили!». Нет повести печальнее на свете, чем повесть о дрожащем пистолете. Ты чего?
- Ничего, - всхлипнула я, глядя на рубашку. - Тебя сильно ранили? Сильно? Покажи, где болело?
