Ты - моё искушение
— Милая, открой дверь.
— Не открою.
— Ди, ты не выходишь из своей комнаты уже двое суток подряд. Ты должна поесть хоть что-то!
— Нет аппетита. Нет желания разговаривать с тобой.
— Я выбью дверь! — пригрозил отец.
— Выбивай! Темирхан уже делал это как-то. После него выбить дверь снова будет намного проще.
Папа снова пригрозил мне расправой, но дверь выбивать не стал. Думаю, папе не понравилось, что я сделала сравнение с Темирханом и не в пользу отца.
Мне не хотелось выходить из комнаты. Аппетит пропал, на меня накатила апатия.
Я должна радоваться, что папа жив, но меня больно ударило его предательством.
Всегда доверяла папе больше всех. Даже когда была жива мама, я больше проводила времени с отцом.
«Папина дочка», — так говорили все.
Но сейчас папина дочка не хочет даже слышать своего отца.
Наверное, я когда-нибудь смогу простить его. Но не смогу доверять без оглядки.
Ещё больнее думать о Темирхане.
Папа прогнал его, и мужчина ушёл. Испарился, словно его никогда и не было. Он забрал из дома все свои вещи. Кроме тех, что бросил в стиральную машину, но так и не успел включить стирку. Я тайком стащила его огромную, тёмно-серую футболку с изображением пасти медведя.
Меня всегда поражала его выдержка и чистоплотность, умение управляться со всем. Он во всём поддерживал идеальный порядок, сам стирал и готовил себе одежду…
Без него стало невыносимо тоскливо.
Ещё хуже, что я открылась ему свои чувства, а он… ушёл.
Мой медведь пропал и не собирается конфликтовать с другом из-за меня.
Значит, нужно жить дальше и шагать понемногу, не морить себя голодом. Необходимо завершить конкурсную работу.
Да, именно на этом нужно сосредоточиться.
Но как же сложно сделать хотя бы один шаг. Как будто хожу по битому стеклу.
Усилием воли я заставила себя принять душ и спуститься на кухню.
Папа обрадовался и мгновенно засуетился, отодвигая для меня высокий стул.
— Па, это совсем необязательно. Я всего лишь сделаю бутер.
— Я пожарил твоих любимых сырников.
— Не пытайся меня задобрить. К тому же у тебя, наверное, снова все изюминки подгорели.
Я говорю сердитым тоном, но желудок голодно урчит. К тому же папа старался. Он на кухне готовит только мясо и иногда сырники — ради меня научился у мамы.
— Ладно, давай свои сырники.
— И сметану?
— И сметану. Если есть, — соглашаюсь.
— Поможешь? Я чай не успел заварить…
— Па, не прикидывайся простачком. Это же военная хитрость! Чтобы увлечь меня в процесс! — немного злюсь.
Но потом смотрю на папу. Мне кажется, он сильно сдал за эти несколько месяцев. Под глазами залегли глубокие серые тени, и морщины стали глубже.
— Болезнь не ушла, да?
— Нет, милая. Чудес не бывает. Даже моё воскрешение было фальшивым, — вздыхает он.
Несколько минут на кухне мы всё делаем молча. Папа накладывает сырники небрежной горой на овальную тарелку, достаёт мой любимый абрикосовый джем и сметану.
Я завариваю чай, сразу с молоком, так намного вкуснее. Потом мы молча садимся по обе стороны стола.
Немногим раньше на место папы садился Темирхан. Невольно на глаза набегают предательские слёзы.
Не хочу думать об этом великовозрастном гаде! Но глупому сердцу не прикажешь.
Раздаётся телефонный звонок. Папа бросает взгляд на экран.
— Извини, это по работе. Выйду, но скоро вернусь.
— Нет. Говори здесь! Или снова будешь проворачивать за моей спиной тёмные делишки?!
— Это серьёзный разговор. Я бы не хотел тебя в это впутывать.
— И сделаешь, как прежде? Папа, я уже выросла. А ты, кстати, не вечный. Когда тебя не станет, всё свалится на меня. Или ты снова найдёшь мне «опекуна»?
Лицо папы мрачнеет. Он медленно садится обратно на стул и отвечает на звонок.
— Говори, что у тебя? Всё готово? Хорошо… Что по бумагам пойдёт? Консервы? Отлично. Скинь мне на проверку. Я хочу убедиться, что всё оформлено правильно и выглядит достоверно. Не откладывай, отправь прямо сейчас. В течение часа проверю и скажу: даём добро или сворачиваем лавочку. Жду. Отбой, — откладывает телефон в сторону.
— И что там у тебя?
— Перевозка дорогостоящей икры под видом дешёвой, — с небольшим колебанием отвечает отец.
— Ясно.
Мне не так легко признать, что папа ворочает преступными делами. Но это реальность! Придётся уживаться с правдой.
