#Розовым мелом (СИ) - Муравская Ирина

Нервы сдают. Будь это территория клуба я бы привычно пожаловалась охране, но здесь‑то охраны нет. Я одна, а их трое. Да, не крепыши, обычные офисные клерки, но преимущество по количеству и при таком раскладе не на моей стороне. Особенно когда меня буквально зажимают в угол.

Не придумываю ничего лучше, кроме как сослаться на срочные женские дела и запереться в ванной. Стою у зеркала, стискиваю холодную раковину, а руки и ноги ходуном ходят. Чистая паника. Которую вот вообще не успокаивают насмешливые оклики через дверь, пробивающиеся через неприятную пульсацию в ушах.

— Мы пошутили. Да не бойся ты, трусишка. Никто тебя не обидит.

Может и не обидят, но всё равно страшно. Один на один я больше оставаться с ними не хочу. Особенно в таком виде. Мини‑платье в пайетках на тонких бретельках хоть и прикрывает стратегически важные места, но, один фиг, выглядит слишком призывно. К чёрту! Пускай хоть всю зарплату срезают, пускай увольняют, но я отсюда сваливаю.

Достаю спрятанный в высоких серебристых сапожках телефон, который держу весь вечер в зоне досягаемости и пишу администраторше, прося вызвать мне машину.

«Жди остальных, поедете вместе», прилетает почти сразу отказ.

«Меня тут изнасилуют сейчас, я не могу ждать», аж пальцы мимо клавиатуры проскакивают, настолько конечности дрожат.

«Жди. Никто тебе ничего не сделает. Твой рабочий день заканчивается через 47 минут».

Всё. Тишина. Ни приветов, ни ответов. Ни хотя бы вежливое: а что случилось то, собственно? Мне кажется или я ей я не нравлюсь? Эта бабёха у нас работает месяца два и по совместительству является очередной пассией босса. Который не единожды пытался подкатить ко мне. Потому, наверное, и поблажки делает: то пораньше отпустит, то премию выпишет.

Мне‑то он до фонаря. Я мужиками, по возрасту годящимися мне в отцы не интересуюсь, но даме его, судя по всему, такое повышенное внимание своего хахаля к посторонним тёлкам не нравится. Вот она и решила оторваться. Может выжить меня хочет, чтоб перед носом не маячила?

Капец. Сиди и жди. Сколько сидеть? Пока девочки не закончат? А если мне в дверь будут ломиться? За ручку дёргают так часто, что у меня глаз уже дёргается. Всё жду, когда замок не выдержит и хрустнет. Сама бы вызвала такси, но как мимо них проскочить? Отмахиваясь дезодорантом?

Жесть. Это ж надо было так попасть… Не отдавая себе отчёта ищу в списке контактов номер на который думала, что никогда в здравом уме не позвоню. Я даже не знаю, рабочий ли он до сих пор. Может симка давно потеряна.

Нет. Гудки идут. Долгие, томительные. Время позднее, но он же обычно не ложится раньше рассвета. Уже отчаиваюсь, когда вызов принимают. На заднем фоне женский смех и мужские голоса. А ещё шум приглушённой музыки, какой бывает в барах.

— Что? — этот вечно недовольный голос можно узнать из миллиона. Сложись другая ситуация и не будь у нас сегодняшнего странного перемирия, клянусь, никогда бы не попросила его о помощи, но в данную секунду мне плевать, какие последствия это может за собой повлечь и как долго после придётся слушать желчное ехидство. Лишь бы не отказал. Лишь бы оказаться отсюда как можно дальше.

— Я знаю, ты мне ничего не должен, но можешь забрать меня? Пожалуйста.

Глава 5. Новый клиент

В машине звенящая тишина. Не смотрю на Илью, отвернувшись к окну и без особого восторга разглядываю подсвеченный Деловой центр «Москва‑Сити». В ночных сумерках стеклянные башни выглядят действительно эффектно, но восхищаться ими нет настроения. Меня всё ещё потряхивает, хоть и потихоньку уже отпускает.

Восемнадцать минут.

Князеву понадобилось ровно восемнадцать минут, чтобы после томительного молчания в трубке на мою просьбу и его короткого в ответ: «Адрес», приехать. Я не знаю, где он находился, но вряд ли в том же районе. И всего восемнадцать минут…

Всё это время я продолжала подпирать раковину. На тот момент долбиться перестали. Наверное, поняли, что перегнули палку. Я слышала как вернулись обратно девчонки, но всё равно не выходила, сославшись на то, что меня тошнит. А меня и правда подташнивало. От отвращения за ситуацию. Больше никогда. Ни единого выезда. Ни за что на свете. Хоть стреляйте.

Даша с Леной тоже что‑то пытались бормотать приглушённо через запертое препятствие в стиле: «да ты задрала, чё ты нас позоришь?», но я их не слушала. Даже воду в кране включила. Смотрела как она закручивается в сливе и ждала. Чего‑то. Кого‑то.

Телефон, который стискивался в побледневших пальцах, едва не плюхнулся в воду, когда в дверь долбанули с такой силой, что петли чудом не вырвались с корнем. Явно с ноги прилетело.

— Выходи, принцесса, — никогда в жизни бы не подумала, что буду до такой степени рада слышать его голос.

Ноги ватные, но лечу к Князеву, аж запинаюсь. Он ждёт меня за дверью. С моим пальто, взятым с вешалки в прихожей. Холодный, равнодушный, как и всегда, но сейчас невероятно желанный.

— Уходим из этого притона, — сухо бросают мне и направляются к выходу, не оборачиваясь. Семеню на дрожащих коленках за ним, стараясь не запутаться в высоких каблуках.

Успеваю мельком заметить через широкий арочный проём притихшую компашку. Именинник скулит на диване, зажимая окровавленное лицо. Девочки суетятся, протягивая ему салфетки и провожают меня взглядом: «ну ты конченая, конечно». Остальные несостоявшиеся донжуаны вообще головы в нашу сторону не поднимают. Их резко заинтересовали собственные носки.

— Ты его ударил? — спрашиваю я.

— Да не, — отмахиваются безразлично. — Это он с косяком поцеловался. Когда впускать не хотел.

Ага. Хороший косяк попался. Татуированный. Ещё повезло, что в сознании остался. Рядом с широкоплечим богатырём Ильей горе‑именинник смотрится тощей тростинкой, которую двумя пальцами можно сломать.

— Плохо, — вздыхаю не то, чтобы с огорчением, но всё же. — Если нажалуется, мне влетит конкретно.

Выходим через распахнутый настежь выход и идём к калитке, за которой дожидается заведённый мерс. Передо мной открывают дверцу пассажирского.

— Ты сама позвонила, — резонно замечает Князев, нетерпеливо дёргая подбородком. Типа, садишься или чё? — Я могу уехать один.

Молча залезаю в салон и с этого момента вплоть до дома мы больше не произносим ни слова. Лучше бы говорили, потому что появляется ненужная возможность поразмыслить и прийти к выводу, что это, ребята, полный кабзец. Наверное, я погорячилась, вызвав подкрепление.

Сейчас, когда страх чуть улёгся, понимаю, что так дела не делаются. Не то, чтобы речь шла о профессионализме, просто так нельзя. Но сложно думать здраво, когда сидишь на панике. В такие моменты всё происходит интуитивно. По наитию. Ведь если бы не сегодняшнее «подвешенное» перемирие у меня бы и мысли позвонить Князеву не возникло. А если бы он до сих пор оставался в Штатах? Чтобы тогда? Как бы я выкручивалась?

Знаю, как. Попросила бы девчонок поменяться, доплатила бы им в конце концов самолично, чтоб они и эту троицу удовлетворили. И разошлись бы все тихо и мирно. А теперь вот придётся расхлёбывать.

Заезжаем во двор и паркуемся частично на тротуаре, потому что все остальные места заняты. Илья задерживается, что‑то проверяя в бардачке, а я не жду его и понуро поднимаюсь в квартиру. Прямо в обуви прохожу в комнату, закрываюсь, стаскиваю пальто и с тихим скулением сползаю по стеночке. В ванной я не плакала, адреналин мешал, теперь же чувствую на коже первые слёзы. Слёзы жалости к себе.

Слышу, как копошатся в коридоре и звенят ключами. Вернулся. Сижу не двигаясь, прислушиваясь к тяжёлым шагам, но вздрагиваю, когда ко мне без стука заходят, застывая на пороге.

Стоит, смотрит. Согласна, жалкое зрелище.

— Ну и чего ревём? — пренебрежительно взлетает густая бровь.

Торопливо подтираю мокрые щеки.

— Не твоё дело.

— Выбрала работу шлюхой, пожинай плоды.

Злобно стаскиваю с себя и бросаю в него сапог, но промахиваюсь с неудобного положения. Впрочем, разве я рассчитывала на другое? Знала же, что яда не избежать.