Измени себе со мной (СИ) - "MAD Gentle Essence"
А значит, то, что он обещал утром, и то, чем Том жил целый день – было иллюзией.
«Ты уже утром знал, что не позвонишь! Знал».
Том почувствовал, как рушится надежда на примирение. Это было нестерпимо...
Не зная точно, что именно слышал Билл из их с Михаэлем разговора, он чувствовал, насколько сильно могло ранить, если не убить морально его любимого парня то, что нес, не разбирая, когда сорвало стоп-кран от страха, что его может начать презирать лучший друг. Но сдаваться Том не собирался. И звонил еще и еще, не понимая, что этим довел Билла до бешенства, и когда телефон зазвонил в четвертый раз, Билл выдрал его из кармана куртки и с размаху разбил о камин.
Тому захотелось удавиться, когда после очередной попытки, автомат бездушно известил о недоступности абонента, и Том решил, что Билл просто отключил телефон.
А Картрайт не просто «отключил» свой телефон, вслед за ним в камин полетела недопитая бутылка водки, с искренним желанием взбешенного Билла, чтобы это была голова ублюдочного бесчувственного немца.
***
Михаэль зашел домой и, глянув на закрытую дверь Тома, из-за которой неслась музыка, – вздохнул. Нет, его не раздражал этот грохот, просто знал – его другу хреново.
Ему хотелось поговорить с Томом.
«Ты же мне наврал, придурок. Он для тебя очень много значит. Может быть, даже больше, чем бы тебе самому хотелось? А сейчас все в кучу - Билли ушел, я узнал все про вас... Мда, Трюмпер, не позавидуешь тебе».
Михаэль примерно представлял, каково ему. Нет, он его не простил и был очень зол - и за вранье, и за предательство, как считал Михаэль. Том связался с кем-то левым, да еще и с педиком, наплевав на своего друга. И он как не понимал раньше таких отношений, так не понимал и сейчас. В этом ничего не изменилось. И для него это было дико и мерзко, особенно, если думать в таком ключе о Томе. Но в одном этот новоявленный бисексуал оказался прав – Билл очень странно действовал и на самого Михаэля. Нет, конечно же, у Михаэля не вставало на эту сексуальную дрянь, в обычном смысле этого слова, но то, что явно начинало что-то «шевелится» где-то внизу живота, от одного взгляда на него - этого отрицать не стоило. Но, как бы там ни было, он никогда бы на него не повелся так, как это сделал Том.
«Скорее всего, с Томом так и было с самой их первой встречи. Он же странный, этот Билл. Очень… Пипец, идиот! Нашел же на кого глаз положить! И вот во что вылилось… И тот концерт, на который Билл его потащил, да и просто… «общались». Дообщались, блядь! Ну да! С ним он и был в ту ночь, после клуба. Помню я те танцы их! Ведь, уже тогда меня не зря аж переклинило… А я даже мысли такой не допускал, что… Бляяяя... Ну, а кто бы на моем месте что-то заподозрил, зная Тома столько лет? Том, до сих пор поверить не могу! Друг, что же ты творишь? Дурдом, епт! Если бы мне кто-то еще вчера сказал, что мой друг пялит парня – я бы просто убил за такие слова. Черт! Если бы я не засунулся в его комнату, сколько бы он еще мне мозги засирал, интересно? Сука… Как же мне хочется ему морду набить! А его любовничка просто грохнуть. Вот же сволочь, что с Томом сотворил, педик чертов! Я же говорил! Говорил, что он педик! Небось, с половиной Гамбурга перетрахался, пока на Тома набрел. Тваааарь… В голове не укладывается! Том – гей? А сам-то так не считает, придурок. «Я не педик!» А кто же ты, дорогуша? Папа Римский? Конечно, если быть объективным, то ты, милый, записался в бисексуалы. И то, если тебя еще не перестало на баб тянуть, а так все – пиши пропало. Был мужик – и нет мужика».
Вся эта ситуация для Михаэля была такой ужасающей, что он просто не знал, как с этим быть дальше? О том, чтобы порвать с другом, у него даже и мыслей не было, впрочем, как и о том, чтобы открыть все их общим друзьям.
Он всегда очень уважал Тома - как человека, как друга, на которого можно положиться во всем и знал, что никогда от него не отвернется, ни при каких обстоятельствах. Пусть его и очень напрягало это странное поведение последнюю пару недель, когда Михаэль прекрасно видел, что Том его избегает. Теперь-то он, конечно, знал, что Том просто не мог ему признаться, что с ним происходит. Но еще Михаэль понимал - по одному этому уже можно сделать вывод, что для Трюмпера слишком важны эти отношения.
Целый день прокручивая у себя в голове все детали их разговора, действия Тома, и то, что он увидел в спальне, Михаэль сделал для себя однозначный вывод – его друг влюбился.
Иначе не было бы всех этих тайн, этих его судорожных, идиотских оправданий.
«А ведь Трюмпер оправдывался, потому, что не хотел, чтобы я его педиком считал… Боялся, что я не захочу с ним общаться? Том! Долбоеб ты хренов! Черт… А я же сам назвал его пидарасом. Его и понесло как раз после этого. Я же видел, как его это задело! Бля, я тоже хорош… Но у меня вообще мозг был в полном охуе! И до сих пор еще не отошел. А увидеть своего друга, которого столько лет знаешь, как облупленного, в постели с парнем, в обнимку… Блин, думаю, тут бы любой охуел на моем месте. Любовнички! Блин… Говоришь, не тебя ебет? Да, Том? А, по-моему, это создание все-таки здорово оттрахало тебя в мозг. И, судя по всему, далеко не один раз… И не надо мне парить, что ты с ним только потому, что он в постели супер…»
Михаэль не был законченным гомофобом. Никогда его не задевали такие отношения, которые он нечасто и издалека наблюдал по жизни, но которые, не касались его никаким концом. И вот это произошло - коснулось так, что мало не показалось.
И еще Михаэль мог признаться, наконец, самому себе, что, когда появился Билл в жизни Тома, то это не могло его лично не задеть. Было немного обидно, что он начал общаться с каким-то непонятным фриком. И это, в какой-то степени, была ревность. Ведь он никогда не ревновал Тома к девушкам, даже когда тот съехался с Джейн, Михаэль был уверен, что Трюмпер не женится на ней, хотя его пассия на этом настаивала. Михаэль слишком хорошо знал независимый характер друга, чтобы допустить такое. Так и получилось – спустя полгода Том ушел от нее и вернулся на их квартиру, чему Михаэль был несказанно рад. И он видел, что Том более чем в порядке.
А Михаэль в упор не понимал: почему то, что происходит с его другом сейчас, он начинает воспринимать намного серьезнее тех отношений с Джейн? Очень странное ощущение, непонятное. Но оно было, и Михаэль объяснить его не мог.
***
Том курил. Практически не переставая. То, что творилось у него в душе, невозможно было заглушить. Ни убийственной дозой никотина, ни грохочущим тяжелым роком, ни эфемерными надеждами на лучшее, ни даже алкоголем. Он знал, что пить не станет, потому, что от этого не будет легче. И все равно захочется сдохнуть потом, когда снова придет в себя.
Билл не хотел с ним говорить. И Том понимал, что, если он к нему поедет, то сделает только хуже. Об этом очень ясно говорила ноющая скула.
Конечно же, Том не боялся, что Билл полезет в драку. Он был сильнее, в конце концов, и ему ничего не стоило скрутить Билли в баранку. Но все дело в том, что Том был уверен, что и остановить его не захочет, пальцем не пошевелит, даже если будет убивать. А это означало, что не нужно еще больше усложнять ситуацию, сложившуюся по его милости.
«Не хочет говорить сейчас? Отрубил телефон? Окей, подождем, пока включит».
Том был в курсе, сколько у Билла на этом номере рабочих контактов, поэтому и не сомневался. Вот тогда он и добьется разговора, на который возлагалось столько надежд.
Том не давал себе права на сомнения, что сможет вернуть Билла. Это было бы слишком для него. Он пытался держаться, пытался быть сильнее, чем при разговоре с Михаэлем… Или хотя бы не оказаться таким же идиотом, как вчера.
Корил ли себя Том за тот разговор?
«Корил» - самое мягкое определение тому, что он думал по этому поводу.
Том ненавидел себя лютой ненавистью за каждое слово, сказанное утром. Он не понимал, как вообще его язык мог произносить такое о любимом человеке? КАК?
Его до такой степени тревожило отношение к себе Михаэля? Неужели так ранило это появившееся в его глазах презрение, что оно оказалось даже сильнее того, что он чувствует к Биллу? Том не понимал сам себя, не понимал, почему его понесло. ТАК.
