Георгий Ланской - Ключи Пандоры

И когда она окончательно отчаялась, со стороны бывших бараков послышался шум, который вмиг разделился на громкие крики и ругань. Кто-то ломился напролом сквозь кусты.

«Только бы это был Никита! — взмолилась она мысленно и зашептала трясущимися от ужаса губами: Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя…» — и осеняла себя крестом, не замечая, что плачет.

И почти сразу увидела его. Никита скачками миновал проем в заборе, прыгнул на бетонную плиту, и тотчас грянул выстрел.

Никита неловко взмахнул руками и рухнул вниз.

Юля вскрикнула, распахнула дверцу, но выскочить не успела. Никита рывком поднялся, но почему-то бросился в другую сторону. Юля вывернула руль, включила фары и, ломая кусты, направила машину за ним. Никита притормозил, метнулся навстречу и потянул на себя дверцу со стороны водителя.

— Пересаживайся! — заорал он.

Вид у него был совершенно безумный.

Она мигом перебралась на соседнее сиденье и не успела еще устроиться как следует, как он нажал на газ так, что «Тойота» зарычала и прыгнула вперед, как необъезженный мустанг. Никита отчаянно крутил руль, выбираясь на дорогу, и все оглядывался назад. Юля тоже обернулась и успела увидеть, как из-за деревьев выскочил мужчина и вскинул руку.

Бах!

Сзади что-то звонко ударило в багажник. Машину слегка занесло, но Никита резко выправил руль, и она понеслась по дороге. Юля все пыталась застегнуть на себе ремень безопасности, но никак не могла попасть в замок, потому что ее все время подбрасывало на сиденье. Тогда она плюнула и судорожно схватилась за поручень над дверцей.

Лесную развилку они пролетели моментально. Слева мелькнул огромный корявый пень, напоминавший инфернальное дерево из знаменитого ужастика. Никита свернул в его сторону.

— Не туда! — завопила Юля. — Если они позвонят, нас перехватят на трассе! Давай к Миролюбово!

Никита затормозил так резко, что обоих бросило на лобовое стекло. Он выбрался на проселок задним ходом и повернул вправо. Из-под протекторов летели камни и ошметки дерна. Теперь, когда опасность вроде миновала, Юля смогла посмотреть на Никиту. Внутри все скрутило от страха: а что, если он ранен? Если держится на адреналине, а потом свалится от потери крови? Что ей делать тогда?

— Как ты? — спросила она дрожащим голосом.

— Нормально! — прохрипел он, затем откашлялся и добавил: — Жив-здоров и даже не ранен!

— А чего ж упал, когда тот гоблин начал палить?

— Дернуло что-то! Тоже подумал, что попали!

Юля подняла валявшийся под ногами кофр и увидела сквозную дыру в синтетическом боку. Она сунула в нее палец и продемонстрировала Никите.

— Вот куда он попал!

— Хорошо, что не в меня! — Никита бросил короткий взгляд на кофр. — Опять сумку угробили! Придется новую покупать! Хорошо, фотоаппарат был в руках! — И неожиданно рассмеялся: — Блин, Юлька! Ведь чуть не погиб за презренный металл!

— Замолчи! — почти простонала Юля. — И без того тошно! Хорошо, что у них не было машины!

— Зато у них был трак… — заметил Никита и поперхнулся на полуслове.

Позади вдруг взревел мотор, и два острых пучка света накрыли «Тойоту».

— О, господи! — прошептала Юля. — Накаркала!

А Никита вдавил в пол педаль газа и проорал:

— Держись!

Дорога впереди была пустынной и мрачной. Чудовищный джип сзади ревел мотором, завывавшим на высоких оборотах. Юля оглядывалась, но свет фар ослеплял, до боли резал глаза.

— Держись! — снова закричал Никита, и она испуганно вцепилась в ручку над дверью, уже не понимая, чего ждать.

Позади что-то дважды хлопнуло. Никита вильнул вправо. Заднее стекло брызнуло бриллиантовой крошкой и осыпалось на подушки сиденья. В салоне остро запахло сосной и бензином. Юля стиснула зубы, чтобы не прикусить язык и не заорать дурным голосом. «Тойота» заметно потеряла скорость, скребла днищем и подпрыгивала на рытвинах и кочках. А громадному черному внедорожнику все было нипочем, и он неумолимо приближался.

Юля снова оглянулась и успела заметить, как со стороны пассажира высунулась рука с пистолетом. Бах!

Теперь треснуло лобовое стекло аккурат между Никитой и Юлей. Струя ветра ударила в салон.

— Пригнись! — заорал Никита.

Юля скорчилась в три погибели, закрыла голову руками. Позади снова принялись палить. Острые брызги лобового стекла посыпались на голову, спину…

Ветер бил в лицо. Никита задыхался, осколки стекла впились в лицо, но он не замечал боли. Он знал — впереди резкий поворот! А следом — крутой спуск к озеру. Слева уже виднелись редкие огни. Там — Миролюбово!

Джип, взревев мотором, ударил сзади в бампер. Юля закричала и зажала рот ладонями. «Тойота» рванулась вперед как в последнем смертельном броске. Джип отстал, но тотчас раздался выстрел, и «Тойота» осела на простреленное колесо. Резко, так что оторвались от земли правые колеса, Никита свернул влево и помчался через степь к Миролюбово.

Джип не успел повернуть. На огромной скорости он проскочил поворот и поскакал по крутому склону, подпрыгивая на кочках. Отчаянно матерясь, водитель пытался остановить летевшую вниз черную громадину. Юля и Никита слышали эту ругань и рев мотора, но словно окаменели от страха. Не было сил даже оглянуться.

И тут за спиной что-то взвизгнуло, грохнуло, затем раздался оглушительный взрыв, и вверх, отбросив ночь, взметнулось желтое пламя.

«Тойоту» занесло, развернуло. Никита вдавил педаль тормоза, но машина не слушалась, пошла юзом и ткнулась носом в канаву, очевидно, в старую межу. Юля ударилась головой о приборную доску и вскрикнула, когда на нее посыпался стеклянный дождь. Подушки безопасности медленно сдувались. Выпавшая из бардачка аптечка упала на колени. Машина хрипела, точно в агонии, но не двигалась с места, и только задние колеса нелепо вращались в воздухе.

Все вокруг замерло, и лишь на озере гомонили гуси, потревоженные грохотом взрыва.

Рядом стонал Никита. Кровь из разбитого носа текла по его лицу.

— Ты живая? — прохрипел он.

Юля не нашла в себе силы ответить и лишь кивнула.

— Давай выбираться! — скомандовал Никита и дернул ручку двери, но та не открылась. Видно, заклинило.

Тогда он полез в окно, запутался в ремнях безопасности, выругался и вывалился наружу.

Юля толкнула дверцу и почти выползла на траву. Пахло медом и остро — мокрой зеленью. Лицо саднило, ладони были в крови. А майку посекло осколками, и она смахивала теперь на решето и тоже была в пятнах крови. Юля бессильно опустилась на траву. Никита же бросился от машины в сторону, вбежал на пригорок и радостно завопил: