Стефани - Солнце полуночи

- Все.

- Терпимо?

У меня даже получилось улыбнуться.

- Я сильнее, чем я думал. Приятно...

- Жаль, что я не могу сказать то же самое о себе...

- Ты же просто человек, - усмехнулся я.

У меня в кармане завибрировал телефон. Не глядя, я знал, что это Элис.

В моей голове, воспоминанием, снова зазвучал ее голос, совсем недавно вернувший меня к реальности. Когда-то после этой фразы она пряталась от меня на верхушке дерева. Сейчас за эту фразу я был готов простить ей все выходки на пару веков вперед.

Правда, сначала я решил убедиться, что за событиями этого дня они следили не всей семьей.

Глава пятнадцатая

Мысленно пожелав удачи себе и пикапу, я сел за руль. Вряд ли Белла всерьез рассчитывала на успех, но воспрепятствовать мне попыталась. Глядя на нее, взволнованную, с румянцем на щеках и блеском в глазах, я не мог не думать о том, что причиной всему был мой поцелуй. С другой стороны, если бы мое тело было способно на это, я сам выглядел бы сейчас точно также. Но ситуацию я все равно контролировал лучше, чем она.

Хотелось рискнуть и выжать из пикапа все, на что он только способен. Для него это, конечно, станет последней поездкой... зато какой! Вот только Белла не согласится принять от меня новую машину даже в знак извинения. Оставалось успокаивать себя тем, что недостаток скорости компенсировался временем, которое я проведу рядом с Беллой. Хотя я и так не считал, что наше свидание уже окончено. Впереди была целая ночь...

У меня давно не было такого хорошего настроения. Это был тот редкий момент, когда прекрасным казалось все вокруг: закат, небо, мелькающие тени деревьев... Время от времени я все-таки следил за дорогой, чтобы не сильно пугать Беллу. А она, надо отдать должное, сегодня не комментировала мою езду. Может, ей просто не хотелось ничего говорить. Даже сейчас я с трудом верил, что сегодняшний день действительно был и был именно таким, как я его помню. Я смотрел на Беллу и боялся, что вот сейчас наваждение пройдет — и она исчезнет. На всякий случай я крепко сжал своей рукой ее ладошку...

Сейчас мне тоже казалось, что любые слова будут лишними, но и полная тишина была не совсем тем, чего хотелось. Оставалось надеяться, что среди радиоволн я найду что-то, соответствующее моему вкусу и состоянию. «Медовый» голос Синатры... не самая избитая композиция... Я начинал верить в благосклонность судьбы, а это плохой знак. Я улыбнулся своим мыслям и, взглянув на Беллу, начал подпевать старине Фрэнку.

Старина Фрэнк... Весь его творческий путь прошел, можно сказать, у меня на глазах. Родившись раньше него, я продолжал оставаться семнадцатилетним юношей, а он уже давно умер восьмидесятилетним стариком.

- Ты любишь музыку пятидесятых?

Вопрос Беллы отвлек меня от этих опасных рассуждений.

- В пятидесятые музыка была что надо! Шестидесятые и уж тем более семидесятые не чета ей! Хотя восьмидесятые были в этом плане тоже ничего.

Мой отец говорил, что нельзя родиться в Чикаго и не разбираться в литературе. Я то же самое мог сказать о Чикаго и музыке. Отец просто не дожил до нашего блюза и джаза... Он просто не слышал Луи Армстронга...

Чикаго. Город, подобно птице Феникс, восставший из пепла после Великого пожара в 1871. Город первого в мире небоскреба. Город возможностей. Город денег и крови. Город, где я родился и умер.

Не знаю, чего в моих чувствах к Чикаго было больше: любви или ненависти, но эти чувства были слишком яркими. Ровно настолько, чтобы я предпочитал хранить их глубоко внутри себя, не выпуская наружу. Хотя сегодня все было не так, как обычно: все те мысли и воспоминания, с которыми я давно смирился и научился жить, всплывали в моем сознании, будоража меня гораздо сильнее, чем должны были.

- Ты когда-нибудь скажешь, сколько тебе лет?

Интонации ее голоса меня восхищали: осторожность вместе с настойчивостью и любопытством. Интересно, как долго ее мучает этот вопрос? Нельзя сказать, что мне очень хотелось отвечать на него, но по сравнению со всеми остальными тайнами, которые уже были раскрыты, эта казалась не такой уж и страшной. Я знал, что отвечу, но, безмятежно улыбнувшись, поинтересовался:

- А это так важно?

Белла демонстративно нахмурилась:

- Нет, просто любопытно. Ничто не мешает спать по ночам так сильно, как неразгаданная тайна!

Если верить моим наблюдениям, не так уж и сильно мешала ей спать по ночам эта тайна.

- А если ты испугаешься?

В свете событий сегодняшнего дня этот вопрос можно было считать риторическим.

- Давай попробуем, - с энтузиазмом предложила Белла.

Давай... Нет, настроение совсем не испортилось, только смех и бравада исчезли из моего голоса сами собой. Я давно не вспоминал свое прошлое и уж тем более не рассказывал о нем. Мне никогда не хотелось этого делать. Я смотрел в глаза Беллы, и мне казалось, что она не просто ждет фантастическую историю, ей не просто любопытно — она хочет знать обо мне правду. Ей это важно. Она согласна принимать меня таким, какой я есть. Она стремится понять меня. Все это до сих пор не укладывалось в моей голове. Мне было страшно в это верить. Но мне точно также было страшно думать, что я могу ошибаться... Глубоко вздохнув, я начал говорить:

- Я родился в 1901 году в Чикаго.

- Летом 1918 года меня нашел Карлайл. Это было в госпитале, где я умирал от испанки.

Вздох Беллы раздался только сейчас, хотя, возможно, это была запоздалая реакция на мой возраст.

- Я не очень хорошо помню, как все произошло... но я помню, как Карлайл меня спас.

- А твои родители?

- Они умерли от испанки. Я остался один. Думаю, именно поэтому Карлайл выбрал меня. В городе бушевала эпидемия, больницы были переполнены: моего исчезновения никто даже не заметил!

- Как же он тебя спас?

- Единственным доступным ему способом... - слишком тихо для человеческого слуха произнес я и горько усмехнулся.

Мое отношение к поступку Карлайла за долгие годы претерпело изменения от ненависти, презрения до понимания, но я всегда считал, что лучше бы он тогда позволил мне умереть. Всегда... До сегодняшнего дня.

- Ему было непросто... Не у каждого хватило бы самообладания совершить подобное. Но Карлайл всегда был самым гуманным из нас. Мне повезло: я не почувствовал ничего, кроме боли...

Сейчас, как никогда, я понимал поступок Карлайла. У меня всегда был он, была семья... Я и раньше пытался представить его жизнь до нашей встречи: что-то он рассказывал сам, что-то было понятно без слов.

- Думаю, Карлайл просто устал от одиночества... Я был первым. Потом он нашел Эсме: она упала со скалы. Удивительно, когда он принес ее из морга, ее сердце еще билось.