Стефани Майер - Сумерки

— Трансформация занимает обычно несколько дней в зависимости от того, сколько яда попало в рану и насколько близко эта рана от сердца. Пока сердце бьется, яд разносится с током крови, меняя и излечивая тело. Наконец, сердце останавливается, и тогда превращение закончено. Но пока процесс идет, жертва каждое мгновение мечтает о смерти.

Меня пробрала дрожь.

— Как видишь, дело не из приятных.

— Эдвард сказал, что это очень трудно сделать… Но я не очень поняла, — сказала я.

— Мы в каком-то смысле как акулы. Если попробуем крови или хотя бы просто почувствуем ее запах, нам очень трудно удержаться и не насытиться. Иногда просто невозможно. Поэтому, укусив кого-то, мы тут же теряем над собой контроль. Так что трудно приходится обоим: одному — из-за жажды крови, другому — из-за невыносимой боли.

— Как думаешь, почему ты ничего не помнишь?

— Не знаю. Для всех остальных боль превращения — самое яркое воспоминание о человеческой части их жизни. Я же из человеческой жизни вообще ничего не помню.

Ее голос был полон тоски.

Мы молча лежали рядом, погруженные каждая в свои думы.

Время шло, и я почти забыла о присутствии Элис, как вдруг она вскочила и через мгновение уже стояла рядом с кроватью. Моя голова резко дернулась от ее движения, и я, вздрогнув, уставилась на нее.

— Что-то изменилось.

Ее голос звучал тревожно, и разговаривала она уже не со мной.

Она двинулась к двери, и почти одновременно с ней там оказался Джаспер — очевидно, он слышал и весь наш разговор, и ее неожиданное восклицание. Он положил руки ей на плечи, подвел обратно к кровати и усадил на край.

— Что ты видишь? — настойчиво спросил он, заглядывая ей в глаза.

Она смотрела в пространство. Я придвинулась ближе и наклонилась, чтобы разобрать ее быструю тихую речь.

— Я вижу комнату. Она длинная, везде зеркала. Деревянный пол. Он в этой комнате, ждет. Там золото… золотая полоска вдоль зеркал.

— Где эта комната?

— Не знаю. Чего-то не хватает — какое-то решение еще не принято.

— Сколько осталось времени?

— Это скоро. Он будет в зеркальной комнате сегодня или завтра. Это зависит от чего-то. Он чего-то ждет. Сейчас он в темноте.

Джаспер спрашивал спокойно и методично — очевидно, он вошел в привычную роль.

— Что он делает?

— Он смотрит телевизор…нет, он смотрит видео, это уже в другом месте.

— Ты видишь это место?

— Нет, слишком темно.

— В зеркальной комнате видно что-нибудь еще?

— Только зеркала и золото. Какая-то лента вокруг комнаты. Еще там черный стол с большой стереоустановкой и телевизор. Там он тоже что-то делает с видео, но не смотрит, как в темной комнате. В этой комнате он ждет.

Она перевела взгляд на Джаспера.

— Что-нибудь еще?

Она покачала головой. Не двигаясь, они смотрели друг на друга.

— Что это значит? — спросила я.

Сначала никто из них не ответил, потом Джаспер перевел взгляд на меня.

— Это значит, что планы ищейки изменились. Он принял какое-то решение, и оно приведет его в темную комнату и в зеркальную комнату.

— Но мы не знаем, что это за комнаты?

— Нет.

— Но зато мы знаем, что кое-кому не удастся поймать его в горах к северу от Вашингтона. Он от них ускользнет, — бесцветным голосом добавила Элис.

— Надо им позвонить? — спросила я. Они обменялись серьезным взглядом, принимая решение.

Тут зазвонил телефон.

Прежде, чем я успела повернуть к нему голову, Элис была уже на том конце комнаты.

Она нажала кнопку ответа и поднесла телефон к уху, но поначалу не говорила ни слова.

— Это Карлайл, — наконец, выдохнула она. Она не выглядела ни удивленной, ни обрадованной, хотя меня охватили именно эти чувства.

— Да, — сказала она, взглянув на меня. Затем снова долго слушала.

— Я его только что видела. — Она повторила свой рассказ. — Что бы ни заставило его принять решение, он окажется в этих комнатах. — Снова пауза. — Да, — сказала Элис своему собеседнику, затем позвала меня:

— Белла!

Она протянула мне телефон. Я быстро подскочила и схватила его.

— Алло! — выдохнула я в трубку.

— Белла! — раздался голос Эдварда.

— Ох, Эдвард! Я так волновалась!

— Белла, — он обессилено вздохнул.— Я же говорил тебе: волнуйся только о себе.

Было так отрадно слышать его голос. Я почувствовала, как наползавшие на меня черные клубы отчаяния рассеиваются и уползают в темноту.

— Вы где?

— В окрестностях Ванкувера. Белла, мне жаль, но мы его потеряли. Он, кажется, что-то подозревал — держался на таком расстоянии, чтобы я не мог читать его мысли. А сейчас он вообще исчез — словно у него наконец появился план. Мы думаем, что он где-то на пути в Форкс — собирается начать поиск заново.

Я услышала, как Элис о чем-то рассказывает Джасперу за моей спиной, ее быстрая речь сливалась в непрерывный неясный шум.

— Я знаю. Элис сказала, что он ушел.

— И все равно, не беспокойся. Он не найдет ничего, что может привести его к тебе. Сейчас тебе надо просто оставаться на месте и ждать, пока мы снова не выйдем на него.

— Со мной все будет в порядке. Эсме с Чарли?

— Да. Женщина была в городе. Она залезла в ваш дом, пока Чарли был на работе. К твоему отцу она не приближалась, не переживай. Эсме и Розали следят за ним, так что все в порядке.

— Что она делает?

— Наверное, пытается взять след. За ночь она обрыскала весь город. Розали бегала за ней до аэропорта, по всем окрестным дорогам, в школу… она роет землю, Белла, но ничего не найдет.

— Ты уверен, что Чарли в безопасности?

— Да, Эсме не спускает с него глаз. И мы скоро там будем. Если ищейка появится где-нибудь возле Форкса, мы схватим его.

— Я скучаю по тебе, — прошептала я.

— Я знаю, Белла. Поверь мне, знаю. Ты словно забрала с собой половину меня.

— Так приди и возьми ее обратно, — предложила я.

— Скоро. Сразу, как только смогу. Сначала избавлю тебя от опасности, — твердо ответил он.

— Я люблю тебя, — напомнила я.

— Поверишь ли ты, что я тоже тебя люблю, после всего того, во что я тебя втравил?

— Поверю.

— Я скоро приеду за тобой.

— Буду ждать.

Телефон замолчал, и черное облако снова поползло на меня.

Я повернулась, чтобы отдать телефон Элис, и обнаружила ее и Джаспера склонившимися над столом. Элис что-то рисовала на листке бумаги. Я оперлась о спинку кушетки и посмотрела ей через плечо. Она рисовала комнату: прямоугольную, длинную, с более узкой квадратной секцией в конце. Деревянный паркет уложен наискосок. Вертикальные черты на стенах должны были изображать границы между зеркалами. Наконец, вдоль всей стены примерно на метровой высоте тянулась длинная полоса, по словам Элис, золотая.