Харли Козак - Смерть экс-любовника

Я закричала. В моем крике не было смертельного ужаса, а просто короткая истерика, но он, должно быть, прибавил Аполлону несколько лет.

– Что там? – в свою очередь, крикнул он.

– Ру-ру-рука. – Тело казалось живым, потому что было теплым. Затем я нащупала волосы, вьющиеся волосы, и, даже не видя их, знала, что они рыжие. – Джо! Это Джо! – воскликнула я, не зная, плохо это или хорошо, поскольку моя подруга не двигалась и молчала. Но тепло ее кожи – уже что-то.

Зажегся свет. Аполлон держал руку на выключателе и смотрел на нас.

Джо лежала на спине. Она была в серых спортивных штанах и теплой рубашке – все это было велико ей на несколько размеров, словно она одолжила одежду у футболиста. Джо казалась совершенно беспомощной и смертельно бледной. Лицо – в синяках и ссадинах. Дыхание, похоже, в норме. Я взяла ее за кисть.

– Пульс, слава Богу, есть.

Я огляделась. Выключатель, найденный Аполлоном, находился рядом со ступенями, ведущими на платформу, где располагался большой пульт. Он стоял под окнами, выходившими в другую комнату, но в ней тоже было темно. Пульт, по всей видимости, некогда считался настоящим произведением искусства, у него было великое множество кнопок и рычагов, прямо как самолетная приборная доска. Но от него осталась только пара проводов, которые ни к чему не подсоединялись; все его «внутренности», а также «сердце» и «душа» были вынуты. Комната смотрелась уныло.

Я отошла от Джо, взобралась на платформу и взяла трубку висевшего на стене телефона, но тут увидела, что его провод тоже оборван.

Я посмотрела по сторонам, пытаясь найти кнопку пожарной тревоги, но ничего такого в комнате не было.

Аполлон изучил дверь, но она, конечно же, была заперта. Я представила, как монтажеры запирали ее на засов после работы, не желая допускать уборщиков к дорогому оборудованию и к ценной кинопленке. Дверь была монолитной и стальной, отнюдь не из тех, что то и дело выбивают герои фильмов. Я постучала по окну, но стекло оказалось толстым, словно автомобильное ветровое. Я подумала о рабочих над нами, которые вынимают из стен настоящие окна и вставляют подделку. До киноаппаратной, наверное, никому не было дела, раз от строения скоро останутся одни головешки. Стены комнаты для звукоизоляции были обиты ковролином. И звукоизоляция здесь была прекрасной. Тишина стояла невообразимая.

Я закричала.

Ко мне присоединился Аполлон.

– Помогите! Эй, мы здесь! – Но мы понимали, что все наши вопли бесполезны, и спустя минуту бросили это занятие. Макс не идиот. Если бы у нас был хоть один шанс быть услышанными, он бы убил нас.

Но, кстати говоря, почему он этого не сделал?

Аполлон переместился в угол комнаты и попытался отодрать ковровое покрытие. Я вернулась к Джо и погладила ее по волосам, в ответ она вздохнула и слегка повернула голову. Я разволновалась. И тут заметила нечто рядом с ее шеей, почти скрытое волосами. Шприц.

– Посмотри, Аполлон! – Я показала ему на шприц.

– Наркотики? Передозировка?

– Нет. Она боится игл. Укол сделал кто-то другой. – Я посмотрела вокруг, желая выяснить, нет ли в комнате следов борьбы, и увидела бутылку с какой-то жидкостью и мокрые пятна на полу, но крови нигде не было. Корзина для мусора была перевернута и пуста. Аполлон поднял что-то с пола. Это оказался стеклянный пузырек.

– «Сульфат морфия, – прочитал он надпись на этикетке. – Для Зетракиса».

– Здесь есть еще один. Рядом со ступеньками. – Мы поискали и нашли еще шесть таких пузырьков. – Похоже, Макс накачал Джо лекарством Дэвида.

– Это хорошо, – сказал Аполлон. – Наверное, он думал, что если она будет в сознании, то найдет способ выбраться отсюда. А это значит, такой способ есть.

– А может, он хотел убить ее. Ведь доза была лошадиная.

Мы посмотрели друг другу в глаза. Глаза у Аполлона были карие и словно бархатные. Кожа оливковая, черты лица тонкие. Белки глаз чистые, лицо ясное, волосы коротко подстрижены, но все равно вьются и влажны от пота. Он, возможно, последний в моей жизни человек, с которым я разговариваю. А я – последний человек в его жизни.

– Когда они взорвут павильон? – спросил Аполлон.

– В девять вечера.

Он посмотрел на часы:

– Значит, у нас осталось шесть часов на то, чтобы спастись.

Аполлон снова начал изучать комнату, на этот раз встав на перевернутую корзину для мусора. Я осмотрела Джо в поисках чего-либо, что можно будет использовать как некий полезный инструмент. Пистолета у нее под мышкой не оказалось. На руке были серебряно-золотые часы, в ушах – бриллиантовые серьги-«гвоздики», рядом с локтем – браслет, на пальце – обручальное кольцо. Я, задержав внимание на кольце, взяла Джо за руку, и она слабо дернулась. Тогда я сжала ее, мужа Джо скоро опустят в землю Маунт-Синая не так далеко отсюда. Я почувствовала приближение паники и начала гадать, где похоронят нас троих. Здесь?

– Эллиот, – прошептала я. – Если ты хоть немного любил ее, помоги нам выбраться отсюда. – Я не была уверена в том, что евреи верят в загробную жизнь, а Эллиот к тому же не был религиозен, но сама я верила в духов, а это главное. Но действительно ли я верила в них?

Потом я осмотрела себя, но у меня было еще меньше полезных предметов. Никаких карманов. Круглые серьги и короткое ожерелье из сердолика, которое дала мне Лори, костюмерша, и, кроме того, несколько дюжин шпилек, скреплявших волосы. На ногах были ужасные туфли на резиновых каблуках. Я сняла одну из них и начала колотить в окно, но тут же почувствовала себя идиоткой. Я практически ничего не делала, но ужасно вспотела.

– Почему здесь так жарко? – спросила я у Аполлона.

– Из-за звукоизоляции.

Я нашла выключатель для соседней комнаты и посмотрела в окно, вообразив стоящих там и записывающих диалог актеров. Все выглядело обветшавшим: стены, обитые ковролином, несколько театральных кресел, стол и сломанный музыкальный центр.

– Под полом пусто, – сказал Аполлон. – Но у нас хотя бы есть электричество. И это хорошо.

– Да, ты прав, – кивнула я. – Если забыть о том, что мы заперты в комнате, которую собираются взорвать, в которой нет телефона, кнопки пожарной тревоги и окон на улицу. Это похоже на головоломку, ответ на которую дан внизу страницы вверх ногами.

– Скорее, на контрольную по электротехнике, – заметил Аполлон.

– Скорее, на тот свет.

Аполлон сунул руку в карман брюк и достал какое-то приспособление размером с женский бумажник.

– Что это? – поинтересовалась я.

– Пи-эс-пй, – ответил он. – Мобильная игровая консоль.

Мое сердце забилось.

– С ее помощью можно послать сообщение?

– Нет.

– Как так? – крикнула я. – Чему, черт побери, тебя учат в инженерной школе?