Ольга Арнольд - Агнесса среди волков

— Ну и как, сказал он ей, где прячется этот волшебник?

— Нет, выяснилось, что его адрес знает только один дальний знакомый, а на него этот парень, Никита его зовут, пока никак не может выйти.

Эта история нашла неожиданное продолжение в кабинете у Вадима. Виолетта где-то по дороге задержалась и влетела в комнату на несколько минут позже меня с возгласом:

— Представляешь, Агнесса, Антон Иванович нашелся!

Мужчины с трудом воспринимают женскую логику, даже если они психоаналитики. Мы с Виолеттой потратили минут пять, чтобы объяснить Вадиму, что к чему. Наконец он врубился, и на лице его появилась широкая улыбка.

— Я, кажется, понял, о ком идет речь. Этот Антон Иванович, между прочим, даже доктор наук, правда, химических. А эта ваша знакомая — она не сказала вам, Виолетта, сколько баксов запросил с нее за информацию Никита?

— Насколько я понимаю, этот Антон Иванович лечит бесплатно и поэтому сохранил свой дар…

— Да, он не берет, и Никита не берет, а вот тот, кто достает адрес Антона Ивановича, — вот он-то берет, и никак не меньше тысячи баксов. Этих мазуриков тут все знают. Аферу эту придумал Никита. Он одно время подвизался здесь в роли экстрасенса, но, очевидно, физиономией не вышел, заработки у него были не такие, на какие он рассчитывал. Тогда он и вытащил этого Антона Ивановича — профессор, доктор наук, нищета постсоветская. По-моему, Антон Иванович — отец Никитиного приятеля. Сначала он смущался, но деньги были нужны, а потом он вошел во вкус и даже поверил, что у него есть способности. Работают они так. Антон Иванович отлавливает на троллейбусных остановках самых усталых и замученных женщин, приводит их на дом к Никите, усаживает в кресло и начинает делать пассы. Внешность у него сугубо интеллигентная, располагающая, женщина сидит в кресле и полностью расслабляется — может быть, в первый раз за много месяцев, — и, естественно, ей становится хорошо. Так ее ловят на крючок. Дальше психологически все рассчитано очень точно. Чтобы найти Антона Ивановича, потенциальной клиентке надо прийти не раз и не два. Чем больше усилий она прилагает, тем больше у нее мотивация — если перевести это на нормальный человеческий язык, ей все сильнее хочется его найти. И наконец через целый ряд посредников ей это удается. К этому времени она уже согласна на все, и тысяча баксов кажется ей мелочью. Она готова продать последнее. Раз в месяц Антон Иванович действительно отправляется в свое имение в какую-то Тмутаракань, кажется, в Тверскую губернию, и занимается там целительством абсолютно бескорыстно — деньги он отвергает с ужасом.

Тут Виолетта вскочила и куда-то понеслась: мы с Вадимом понимающе переглянулись. Вернулась она очень скоро и тихо подтвердила:

— Все верно, тысяча баксов.

Впрочем, все эти экстрасенсы и ясновидящие превратились у Виолетты во вполне безобидное хобби. К психоанализу же, к моему удивлению, она отнеслась всерьез. Она без конца меня расспрашивала о психоанализе, о Фрейде и Юнге, о глубинной психологии и прочих умных материях. Правда, ее интерес к этим проблемам был весьма специфическим. Так, она меня спрашивала:

— А правда, что Фрейд женился девственником?

— Как звали любовницу Юнга, ну ту, еврейку из России?

— Из-за чего Фрейд поссорился с Адлером?

Я смеялась и отвечала, как могла, вспоминая, как я учила с учительницей английский язык в детстве — она обожала сплетни, и поэтому уже в весьма юном возрасте я знала, сколько раз женаты были известные английские писатели и какие скандалы были с ними связаны. Так как говорили мы с ней по-английски, то я знала язык не в пример лучше, чем мои сверстники, сдававшие стандартные темы по учебнику.

Виолетта не дошла до того, чтобы знакомиться с трудами самого Фрейда (впрочем, по некоторым ее репликам я поняла, что кое-что она все-таки прочла раньше), но однажды она достала из сумочки роман Эрики Йонг «Страх полета» и спросила, читала ли я эту книгу.

— Да, в оригинале. На твоем месте, Виолетта, я не стала бы читать этот роман сейчас, когда ты посещаешь сеансы психоанализа.

— Ну что ты, как раз сейчас самое время.

Эрика Йонг считается выдающимся мастером фрейдистской эротической прозы, кроме того, она отъявленная феминистка, но большинство ее эротических романов вряд ли будет издано на русском языке — ее эротика, на мой взгляд, сильно попахивает порнографией. В этом смысле «Страх полета» — исключение. Главная героиня романа, Айседора, замужем за психоаналитиком, причем у каждого из супругов свой психоаналитик, и все свои семейные проблемы они решают так: муж идет к своему психоаналитику, жена — к своему, каждый дает свои рекомендации, и с учетом этих рекомендаций они живут дальше… Дело осложняется тем, что Айседора заводит любовника — тоже, разумеется, психоаналитика. Нет, совсем неподходящее чтиво для того, кто пытается вернуть душевное здоровье при помощи психоанализа.

— И все же я бы сказала об этом Вадиму.

— Зачем? Если он читал Эрику Йонг, то будет возмущаться, если нет — почувствует себя неловко. Мне понравилась книжка, Агнесса, и, главное, вывод, который делает для себя эта Айседора: ни один психоаналитик не решит за тебя твоих проблем, если ты сама их не решишь.

— Мне показалось, что ты веришь в психоанализ.

— Я играю в то, что я в это верю. И в Вадима… Он такой милый парень, так хочет мне помочь. Но ты понимаешь, Агнесса, на самом деле, в глубине души я не верю, что кто-то может мне помочь.

— И напрасно, иногда надо заставить себя поверить.

— Зачем? Знаешь, в детстве моей любимой героиней была Жанна д’Арк. Как у героини Фейхтвангера, Симоны, которой снилось во время немецкой оккупации, что она в образе святой Жанны спасает Францию. Я, правда, в своих снах никого не спасала, я просто всходила на костер, и все мною восхищались… А в жизни ты не горишь на костре у всех на виду, ты просто упиваешься до смерти.

В ее голосе звучала такая горечь… Я смотрела ей прямо в глаза, и то, что я в них увидела, меня ужаснуло. Бесплодная, выжженная пустыня — вот что представляла собой душа этой молодой и прекрасной женщины. Мне показалось, что в ее голосе прозвучало предчувствие близкой гибели. Может, она все же права и охотятся не за мной, а за ней? А может, в ней просто говорит инстинкт смерти?

Вадим встречал нас обеих с радостью, хотя при Виолетте, как мне казалось, он смущался — так, как и должен смущаться молодой человек в присутствии девушки, в которую влюблен. Все-таки психотерапия — штука обоюдоострая. Мы с Виолеттой тоже об этом говорили. Она не видела в его поведении ничего экстраординарного — может, просто привыкла, что все встречающиеся на ее жизненном пути мужчины относятся к ней именно так.