Нора Робертс - Очищение смертью

– Я вызвал данные по парню, который подрабатывал за прилавком, – сказал ей Рорк, когда она вернулась. – Мальчишке только-только стукнуло шестнадцать.

– Квинто Тернер. Квинто… Похоже на испанское имя. Мать – Хуанита Родригес Тернер. Отец – Джозеф Тернер. Парень был наполовину мексиканцем, наполовину негром. Он полукровка и по месту жительства был практически вынужден разрываться между двумя бандами. Братьев и сестер нет. Отец умер. Ты посмотри! Покончил с собой, повесился в годовщину со дня смерти сына.

– Значит, женщина потеряла двоих, – подытожил Рорк.

– Компьютер, все данные по Хуаните Родригес Тернер на экран!

– Она живет в трех кварталах от церкви… – начал было Рорк.

– Погоди, погоди! Я ее видела. Компьютер, увеличить фото с удостоверения на двадцать пять процентов. Я ее видела, – повторила Ева. – Где же это было? Видела мельком, это было… это было… черт, в молодежном центре! Она работает в молодежном центре. Воспитательницей и медсестрой. Она не была зла или раздражена, она… нервничала. Вот почему она держалась ко мне спиной. Магда не звала ее Хуанитой, но это она. Нита, – вдруг вспомнила Ева. – Она звала ее Нитой.

Все эти пять лет Нита видела его каждый день, практически каждый день. Наверное, работала рядом с ним в молодежном центре, обменивалась шутками, помогала ему наставлять ребят на путь истинный. Исповедовалась ему в своих грехах. И все это время, все это время он был убийцей ее сына, да и мужа тоже, потому что гибель сына толкнула отца на самоубийство. Каждый день на протяжении пяти с лишним лет она выказывала ему уважение, потому что видела в нем священника. А потом узнала, кто он такой и что собой представляет.

– Что это я слышу? – шутливо спросил Рорк. – Ах да, сигнал.

– Поездка в Трентон и так далее отодвигается на задний план, – возбужденно продолжала Ева. – Она каждый день проходила мимо заведения, где работает Пенни. Каждый раз, когда шла в церковь, а она ходила в церковь – держу пари на что угодно – всю свою жизнь. Она – одна из набожных. Но для Пенни она стала просто пешкой в игре, средством для достижения цели. Теперь мне придется вызвать эту женщину в Управление, придется ее допросить и заставить сознаться. А когда она сознается, мне придется отправить ее в камеру.

– Закон бывает справедливым, – повторил Рорк. – Но иногда он поворачивается спиной к подлинной справедливости.

Ева покачала головой.

– Она отняла жизнь, Рорк. Может, скверную жизнь, но она не имела на это права. – Ева повернулась к нему. – Копы ничего не сделали после того, что случилось с Марленой. Это были плохие копы, и время было плохое. Но эта женщина… Она могла пойти в полицию с тем, что ей стало известно. Детектив Стьюбен? Он сделал бы то, что нужно. Он принимал это дело близко к сердцу. До сих пор принимает. Он до сих пор не оставляет попыток завершить это дело. Он до сих пор помнит убитых, не забывает их семьи.

– И сколько на свете таких, как он?

– Таких всегда не хватает. Но ей придется ответить за Лино Мартинеса, каким бы он ни был. Она не ответит за Джимми-Джея Дженкинса, но ее акт мести привел и к его смерти тоже. Она заронила зерно, бросила камень в пруд. И пошли круги по воде, – напомнила Ева Рорку его собственные слова. – Мы не знаем, как далеко они разойдутся. Кто-то должен их остановить.

– Парню только-только стукнуло шестнадцать. – Рорк вывел на экран фотографию с удостоверения. Юный мальчик. Молодое, открытое лицо, ясные глаза. – Боюсь, для меня границы никогда не были так четко очерчены, как для тебя. И что теперь?

– Теперь я позвоню Пибоди и скажу, чтобы встретилась со мной здесь. Введу ее в курс дела, а потом мы поедем за Хуанитой Тернер. Позвоню на голосовую почту, – добавила Ева, увидев выражение лица Рорка.

– И что потом?

– Потом мы пойдем спать. – Ева бросила взгляд на экран. – Она никуда не денется.

Ева спала плохо, ее преследовали сны, лицо мальчика, которого она никогда в жизни не видела, который умер, потому что оказался не в то время не в том месте. Юное свежее лицо разрывалось и у нее на глазах, ясный взгляд мерк и угасал. Она слышала, как его мать рыдает над мертвым телом. Пронзительные безысходные вопли уносились в бесконечность.

И пока она наблюдала, Марлена – избитая, окровавленная, изломанная, как на голограмме, которую однажды показал ей Рорк, – подошла к изувеченному телу мертвого мальчика.

– Мы оба были так юны, – сказала Марлена. – Мы только-только начали жить. А нас использовали, уничтожили и выбросили.

Она протянула руку Квинто Тернеру, и он ее взял. Кровь текла с него и скапливалась лужами на полу церкви, но он взял руку Марлены и поднялся.

– Теперь я его заберу, – повернулась Марлена к Еве. – Есть такое особое место для невинных. Я отведу его туда. А что ей было делать? – Марлена указала на плачущую мать, залитую кровью сына. – Ты можешь это остановить? Ты можешь остановить это насовсем, навсегда? Ты же не могла остановить то, что случалось с тобой.

– Я не могу остановить все. Не могу остановить это насовсем. Но убийство – это не ответ. Убийство ничего не решает.

– Она – его мать. Это ее ответ.

– Убийством не остановить убийство. Каждое убийство порождает новое убийство.

– А как быть с нами? Как быть с нами? Никто за меня не вступился, никто, кроме Рорка.

– И все равно это не решение. Ему приходится с этим жить.

– И тебе тоже. А теперь ты продлишь ее боль ради торжества правосудия. Тебе тоже придется с этим жить.

Держа Квинто за руку, Марлена увела его. А Ева все не сводила глаз с луж крови. По ним расходились круги.

Она смотрела, а они расходились все шире и шире.

Ева проснулась взвинченная, совершенно не чувствуя того подъема, какой обычно приносило ей успешное завершение дела. Большинство ответов было ей уже известно, она ясно видела схему и понимала то, что ей предстояло сделать. Но ясность картины не воодушевила ее, а после нескольких часов беспокойного сна она проснулась с тупой головной болью.

– Прими таблетку, – строго сказал ей Рорк. – Я же вижу, как эта чертова головная боль плющит тебе череп.

– А ты уже обзавелся глазами-рентгенами, о, супер-Рорк?

– Нечего на меня злиться. – Рорк поднялся и направился в ванную. – Я не стану с тобой пикироваться. На тебя и без того слишком много всего свалилось.

– Не хочу я принимать никакую дурацкую таблетку!

Он вернулся с таблеткой и подошел к ней, пока она нервными, дергаными движениями пристегивала кобуру.

– Или ты ее примешь, или я заставлю тебя ее принять.

– Слушай, отстань, а не то…

Рорк обхватил ладонью ее затылок. Ева уже приготовилась к тому, что он сейчас начнет заталкивать проклятую таблетку ей в глотку. По правде говоря, ей даже хотелось, чтобы он попробовал. Хотелось подраться. Но вместо этого он наклонился и поцеловал ее в губы.