Елена Арсеньева - Париж.ru

Ну да, конечно, нужен он им всем! Ему мерещится. Это просто люди, люди, которые заняты своими делами, но ничем не могут помочь в поимке опасного преступника. Разве что этого сурового полицейского кликнуть на подмогу? Ну да, а потом Мирославу и Холмскому придет конец.

А Бенуа между тем уже неспешно покатил вперед. Впрочем, неспешно двигался он только в первую минуту, но тут же набрал скорость и скрылся в толпе. Жерар пустился было бегом, но разношенные шлепанцы чертова араба тут же свалились с ног, и, пока он подбирал их, преследуемый исчез бесследно.

Жерар выпрямился, тяжело выдохнул воздух и даже зажмурился. Последний раз он испытал точно такое же отчаяние безнадежности, когда увидел Валери рядом с этим желтоглазым мальчишкой и почувствовал, всем сердцем почувствовал, что между ними что-то происходит, что-то уже произошло. Наверное, благоразумнее было повернуться и гордо уйти прочь, забыть о ней, ведь он прожил без нее сорок пять лет – как-нибудь проживет остаток жизни! Но в том-то и дело, что за эту ночь, проведенную вдали от нее, он понял, что душу дьяволу заложит за то, чтобы утро наступило как можно скорее. Как это там поет Гару, то есть Квазимодо, в том слезоточивом, в том восхитительном мюзикле?

O Lucifer! Oh! Laisse-moi rien qu'une foisGlisser mes doigts dans les cheveux d'Esmeralda[26]...

Вот именно! Все именно так! Он готов на все, чтобы касаться ее волос, чтобы смотреть в ее глаза – всегда, каждый день. Он готов на все, даже рисковать жизнью для спасения этого мальчишки, от которого она потеряла голову как девчонка.

Ничего. Она потеряла, а Жерар поможет обрести ее вновь. Понятно, что, пока этот мсье Холмский в опасности, она будет зациклена на нем. Значит, надо его спасти – и...

Осталось самое малое: найти, откуда спасать. Единственный человек, который мог бы привести его к Холмскому, исчез!

Матушка Пресвятая Богородица, за что наказуешь, как говаривал в минуты неудач отец...

Жерар в отчаянии рванулся – и ахнул от боли: полное ощущение, что налетел на нечто бетонное, вроде тумбы для афиш. Однако это оказалась низкорослая дама крепкого сложения, с коротко, чуть не под нуль стриженными белобрысыми волосами и небольшими, очень темными глазами. Этими глазами она с лютой неприязнью таращилась на Жерара и потирала плечо.

Подумаешь, плечо! А у него от удара о нее занемело все тело!

Но он был хорошо воспитанным человеком, к тому же сам налетел на даму, а потому начал пылко извиняться:

– Пардон, мадам! Экскюзе муа! Миль пардон![27]

– Пошел ты на... – процедила дама, отворачиваясь.

Ого! Да она русская! Соотечественников в Париже становится все больше и больше.

Жерар рассеянно смотрел вслед грубой незнакомке. Делать, кроме этого, все равно было нечего.

Дама подошла к стоянке такси и заговорила с одним из водителей. Перешла к другому, третьему... Не составляло труда понять, что она пытается взять машину, но никто не понимает, куда ей надо ехать. Значит, мсье Холмский не единственный из русских, кто пренебрегает изучением иностранных языков?

От мыслей о несчастном Холмском захотелось немедленно отвлечься, и Жерар воспользовался единственным доступным способом: направился к даме, чтобы помочь ей. И тут услышал, что она все-таки отличается от вышеназванного Холмского: общается с таксистами пусть не по-французски, но и не по-русски, а на отличном немецком языке.

Ну, это уж слишком. Ладно, несколько английских слов аборигены бы еще поняли, но учить речь бошей...

– Не могу ли я помочь вам, уважаемая фрау? – осведомился Жерар на языке, как принято выражаться, Шиллера и Гете.

Дама обернулась как ужаленная:

– Откуда вы меня знаете?!

Вопроса Жерар не понял. Да и не хотел понимать. Дама тотчас успокоилась:

– А, это опять вы... Вы говорите по-французски?

– Конечно, – кивнул Жерар, подаваясь корпусом вперед, чтобы самую компрометирующую часть своего тела – ноги в арабских шлепанцах – отодвинуть елико возможно дальше.

– Умоляю вас, – воскликнула дама, – объясните кому-нибудь из этих бестолковых таксистов, что мне надо на улицу Рульавантурер!

– Рульавантурер?! – удивился Жерар. И тут же до него дошло, что дама на немецкий лад безбожно коверкает два французских слова, сливая их в одно. – Быть может, вам нужно на рю л'Авентюр?

– Но ведь я так и говорю, – с апломбом пожала она плечами.

– Не совсем, – пробормотал Жерар и сделал знак одному из таксистов.

– Рю л'Авентюр! – вскричал тот радостно. – Конечно, я знаю рю л'Авентюр. А там куда ей нужно? Улица очень длинная.

Жерар перевел вопрос.

– Дом двадцать один, – сказала дама. – Вы знаете нотариуса Морана? Это его дом, мне нужно к нему.

Жерар покачнулся.

– Что же вы молчите? – она возмущенно уставилась на него. – Переведите!

Жерар с усилием обрел дар речи и исполнил ее требование.

– Нотариуса я такого не знаю, а дом найду, – ответил таксист.

– Этот парень очень бестолковый, – сказал Жерар, повернувшись к даме. – Боюсь, что он завезет вас куда-нибудь не туда. Позвольте мне довезти вас. Умоляю, доставьте мне это удовольствие!

Он открыл перед ней дверцу и помог сесть. Потом убрал в багажник ее небольшой саквояж и запрыгнул на переднее сиденье, предупредительно повернувшись к своей спутнице.

Он обожал ее! Он обожал эту бритую, крашеную, приземистую уродину так, как ни одну женщину в мире, и даже его страсть к прекрасной длинноногой Валери меркла перед тем всепоглощающим чувством благодарности, которое он испытывал к этой особе.

Она открыла ему, где живет Моран!

– Давно я не слышал такого прекрасного немецкого языка! – воскликнул он, не зная, как еще выразить обуревавшие его эмоции. – Вы немка? Вы из Германии?

– Я немка... наполовину, но приехала из России, – с усилием улыбнулась она. – Вы очень любезны, спасибо.

– О, у вас какие-то дела к нотариусу? – Жерар попытался изобразить на лице самое легкомысленное выражение. – Надеюсь, это приятные хлопоты? И даже если речь идет о наследстве, то оно достаточно велико?

Он и сам не знал, почему сморозил такую глупость. Все-таки последнее время его мысли были так или иначе заняты именно делами наследства – ну, вот и сорвалось с языка.

Лицо дамы захлопнулось, словно дверь.

– Вы правы, – проскрежетала она с теми интонациями, с какими нежелательным посетителям сообщают: «Никого нет дома!»

Жерар насторожился.

Почему? Он и сам не знал, но что-то словно просвистело вдруг в воздухе: образно выражаясь, вражеская стрела. Эта женщина приехала из России к Морану. А вдруг...

Что вдруг? Почему он решил, что это может быть каким-то образом связано с событиями последних дней?