Виктория Руссо - Очаровательные глазки. Обрученная со смертью

— Не тот учитель достоин удивления, который способных отроков сделал знающими людьми; но тот, который невежд и тупоумных умудрил и довел до совершенства! — часто повторял Василий, не заботясь о том, что смысл этой фразы может ранить Акулину.

Девушка сравнивала себя с исполняющей разные трюки собакой под команды дрессировщика (эту парочку она однажды увидела на цирковом представлении в Петербурге). Акулина тоже была преданным животным, которое ради ласки хозяйской руки выполняло все команды, а получив лакомство, радостно виляло хвостом, выражая благодарность. «Главное — чтобы он всегда был рядом! — размышляла преданная любовница. — Что я есть без него? Ничто!»…

Глава 5

Не дели шкуру неубитого медведя

— Это невероятно! Ты спокойно спишь, когда подо мной разверзлась бездна! — зло произнес Василий, влетев в комнату, словно вихрь. Он был бледен и взволнован, губы его тряслись, а голос хрипел.

— Что стряслось? — испуганно уточнила Акулина, подскакивая на кровати. Стремительное появление возлюбленного напугало ее, он застал сонную девицу врасплох. Приятный летний день, заглядывающий в длинное узкое окно солнечными лучами, был омрачен кислой физиономией и грубостью молодого мужчины, глядя на которого можно было предположить, что случилось нечто из ряда вон выходящее.

— Он умер! — воскликнул Василий трагично, словно актер на сцене, и прикрыл глаза дрожащей рукой. — Кто умер?!

— Этот старикашка-ювелир!

— Но почему он умер?

— Из-за побрякушек! — заговорщически прошипел Василий, после чего торопливо достал сверток из внутреннего кармана сюртука и брезгливо швырнул на кровать. Акулина, не понимая причину столь бурного выражения эмоций, глупо хлопала глазами, смотря то на украшение, то на бледного мужчину, стоящего напротив.

Василий проснулся рано утром в прекрасном настроении и, не тревожа спящую любовницу, поспешил облачиться в лучший сюртук, украденный у какого-то щеголя схожего с ним по телосложению во время одного из ограблений. Он как следует надушился французским одеколоном и, оценив свой вид в зеркале, довольный направился по своим делам. Аферист договорился с хозяином наемной квартиры, жившим на нижнем этаже, о переселении их с Акулиной в другое помещение — с изящной мебелью и четырьмя комнатами, а также с выходом на парадную лестницу. Квартиросъемщик поспешил внести оплату за пару месяцев вперед, опасаясь, что свободные апартаменты перехватит кто-то другой. Под конец девятнадцатого века Санкт-Петербург охватила строительная горячка, будто кто-то стремился выполнить завет Петра Первого и воссоздать его мечту — «каменный город». Один из проспектов из скромной улицы с деревянными двухэтажными домами, садами и огородами превратился в магистраль с большими, благоустроенными домами, представительными магазинами и престижными увеселительными заведениями. Кирпичные дома возводили повсеместно. Казалось бы, что предложение превышает спрос, но найти неплохую квартиру за разумные деньги было очень непросто. Даже в недостроенных «каменных великанах» в центре города квартиры шли нарасхват благодаря многочисленным объявлениям в газетах.

После затянувшейся беседы Василия с хозяином доходного дома Андреем Лукичом последовала скучная часть сделки — оформление договора найма. Человеком он был приятным, но приторно-вежливым: бесконечно извинялся за любую «провинность». К примеру, чихнул внезапно и долго просил прощения, раскрасневшись и стыдливо пряча глаза. У скромняги было два доходных дома, так что нуждающимся Андрея Лукича никак нельзя было назвать, однако жил он на нижнем этаже в самой дешевой квартире в полном одиночестве. «И никаких наследников! — мысленно возмущался вопиющей несправедливостью Василий, желая оказаться на месте домовладельца. — И кому же все добро достанется?!». Распрощавшись с Андреем Лукичом, Василий направился в заведение, которое называли неприятным ему словом «ресторан».

Обслуживающий персонал модного заведения так выплясывал перед посетителем, что у него даже слегка закружилась голова от собственной значимости. Василий не был завсегдатаем столь изысканных заведений, обычно его доходов хватало на посещение трактиров, пивных и чайных, что на улице Гороховой. Конечно, его мечтой было стать «финансовым тузом», чтобы перемещаться по городу на собственном экипаже и не вылезать с Невского проспекта с его банками, Гостиным двором, Пассажем, магазином Елисеева и булочными Филиппова. В деловом и торговом центре Санкт-Петербурга публика была «разношерстная», но именно там собирался определенный контингент людей, интересующий Василия, — самые почтенные и важные персоны, выделяющийся из общей массы бесцельно живущего населения. Молодой мужчина заказал обед, выбрав весьма дорогостоящие блюда, коих раньше себе не мог позволить. Он ел медленно и делал замечания по поводу качества еды с таким видом, словно был особой, приближенной к царской семье. Своим поведением Василий переполошил работников ресторана, предложивших ему с перепуга оплатить только часть счета.

От услуг возницы Василий отказался и направился в ювелирную лавку, находившуюся в одном из переулочков неподалеку от набережной реки Фонтанки пешком. Мошенник шел тожественно, предвкушая долгие торги за рубины с жадным лавочником, которого все знали под вымышленным именем Степан Степанович. «Врешь, скотина, не продешевишь», — мысленно обращался Василий к старичку с лукавым взглядом. Василий знал все уловки хитреца, надеющегося заплатить за товар как можно меньше, они были знакомы давно — не первый год аферист сдавал скупщику награбленное.

«Торг — яма! Стой прямо; берегись, не ввались, упадешь — пропадешь», — каждый раз приговаривал старый ювелир. Однажды устав от пререканий, Василий пригрозил, что найдет другого «партнера» и даже оскорбил Степана Степановича, назвав того «пройдохой». Мести обиженного владельца лавки воришка не боялся, потому что знал: в полицию скупердяй-ювелир не донесет, ведь у него самого «рыльце в пушку». Со временем Василий стал любимым «поставщиком» товаров лавочника, и сделки проходили намного быстрее — они сговаривались по сумме, устраивающей их обоих в течение нескольких минут. Когда щеголь-вор появлялся на пороге лавки, Степан Степанович радостно потирал руки, спроваживал посетителей, после чего, не скрывая удовольствия, приступал к изучению украденной утвари, которой планировал пополнить полки лавки. Среди трофеев Василия обычно было много серебра, кое-какие драгоценности и даже старинные книги в хороших кожаных переплетах.