Сара Харви - Секс в другом городе
С другой стороны, если он уляжется в ящик, с него свалится парик, к тому же сомневаюсь, что его ноги достанут до отверстий на противоположном конце.
— Послушай, Лекс, может, тебе и нравится сидеть здесь целыми днями, но меня это просто сводит с ума, понятно? Я знаю, что, с тех пор как вы с Максом расстались, прошло слишком мало времени, но нельзя же из-за этого ломать всю свою жизнь.
Интересно, а когда Дебби и Пол занимаются любовью, он бывает сверху? И как тогда держится его парик? По-моему, самое ужасное в сексе, это когда у тебя во рту оказывается волос твоего возлюбленного…
— Алекс! — Эмма просто взревела. — Я ухожу, и ты идешь со мной, нравится тебе это или нет! — Она схватила меня за руки и сдернула с дивана. — Теперь иди, вымой голову, побрей ноги и наложи макияж, — приказала она, подталкивая меня за плечи к ванной. — Я обещала Серене, что мы будем в пабе в восемь, так что пошевеливайся!
— А как же Пол Дэниелс? — взмолилась я.
— Думаю, без тебя его рейтинг снизится на пятьдесят процентов. Давай одевайся поживее. Я позову, если он отпилит ей что-нибудь.
Серене только двадцать три, у нее стройная фигура и длинные светлые блестящие волосы. Такими девушками простые смертные восхищаются с почтительного расстояния. Тем не менее, она просто прелесть, и поэтому ей позволено быть нашей подругой, при условии, что она не будет выглядеть слишком ослепительно, когда мы вместе. К сожалению, даже в потрепанной старой кофте и джинсах, которые превратили бы меня в нищенку, она умудряется выглядеть потрясающе сексуальной. Хорошо, что мы ее любим слишком сильно, чтобы ненавидеть, иначе я бы действительно возненавидела ее.
Мы встретились в нашем любимом старомодном заведении со стенами, сложенными из камней, скрепленных металлическими скобами, как протез. Серена сидела у стойки бара, отражая атаки прыщеватого юнца-бармена. Мы протиснулись сквозь субботнюю толпу бездельников и присоединились к ней.
— Сволочь! — выпалила она, заключив меня в объятия.
— Надеюсь, ты имеешь в виду Макса? — сухо спросила я.
— Ты в порядке? — проворковала она, как будто говорила с ребенком, который упал и разбил коленку. Пожалуй, сейчас она предложит мне конфетку, чтобы утешить. Нет, я ошиблась, она покупает двойную водку.
— Боже, мужики такие сволочи! — повторила она, в то время как мы продирались наружу в залитый солнцем сад.
Она сказала это очень громко, не обращая внимания на многочисленных представителей противоположного пола, поглощающих пиво вокруг нас.
— Это точно, — с энтузиазмом согласилась Эмма.
Получив в свою очередь от Серены большой бокал с водкой, колой, лимоном и льдом, она скользнула вслед за мной на хлипкую длинную скамью.
— Не могу поверить, что Макс так поступил.
— А я могу. — Эмма презрительно выплюнула кубик льда.
— Это, наверное, было ужасно, вот так наткнуться на них.
— Да уж, в моей жизни были моменты получше. — Я не поднимала глаз от стакана.
— Тебе необходим новый кадр, — заявила она не терпящим возражений тоном. — Я всегда говорила, что лучший способ избавиться от мужчины — завести другого.
— По-моему, ты только что заявила, что все мужчины сволочи. Кроме того, я не хочу никакого другого мужчину. Последний оставил у меня во рту неприятный привкус.
— М-м-м… — Серена надорвала пакет чипсов со вкусом бекона и задумчиво уставилась на меня. — Знаешь, не хотела этого говорить, но я никогда не считала его подходящей парой для тебя, — выдала она наконец с полным ртом чипсов.
Ну вот, и она туда же! Опомнились! Неужели нельзя было раньше сказать, что мы так не подходим друг другу? Или это такой психологический феномен — каждый раз, когда вы расстаетесь с мужчиной, все ваши друзья и члены семьи в один голос начинают твердить, что он все равно вам не подходил?
— Без него тебе будет гораздо лучше. Тебе нужно, чтобы в мужчине было больше… больше… — Серена поглядела вверх в поисках вдохновения, но, видимо, пышные облака не сотворили с ней такого же чуда, как с Вордсвортом {Вордсворт, Уильям (1770–1850), английский поэт-романтик, представитель «озёрной школы»}. — Больше… — повторила она еще раз.
— Больше чего? — поинтересовалась Эмма.
— Ну, не знаю. — Серена сдалась и виновато улыбнулась. — Больше всего, я думаю. Макс был таким эгоцентриком. Он интересовался только той частью твоей жизни, которая касалась непосредственно его. Я хочу сказать, сколько вы были вместе? Три года? Четыре?
— Больше пяти, — жалостливо прошептала я.
— Ну да, пять лет; и я, одна из твоих лучших подруг — правильно? — я видела его раз десять— двенадцать. Да двенадцать самое большее… и этого было более чем достаточно, — добавила она почти неслышно.
Эмма и Серена обменялись таинственными взглядами.
— Что? — Это показалось мне подозрительным.
Они переглянулись снова, потом посмотрели на меня.
— Что такое? — повторила я, уже порядком разволновавшись. — Вы что-то от меня скрываете?
Серена странно улыбнулась и спросила у Эммы что-то о ее работе.
— Эй! — Я повысила голос. — Что это за взгляды? Не увиливайте, я все видела. Это имеет отношение к Максу?
Они опять переглянулись.
— Я жду.
— Тогда я решила не рассказывать тебе об этом… Он был очень пьян. — Серена старательно избегала моего взгляда.
— Рассказывать мне о чем?
— Он приставал к Серене, — выпалила Эмма. — И, конечно, он был пьян… — Она бросила на подругу извиняющийся взгляд. — Но не настолько.
Эти слова прозвучали как пощечина.
— Вы меня разыгрываете? — Я тупо глядела на них с отвисшей челюстью.
Эмма покачала головой.
— Мне очень жаль.
— Когда?
— Когда мы отмечали мой двадцать первый день рождения. — Серена поскребла ногтем облупившуюся столешницу.
— Больше двух лет назад. Какого черта вы молчали?
— Мы решили, что не стоит поднимать шум, — отозвалась Эмма.
— Сейчас мы сказали только для того, чтобы ты поняла — жалеть не о чем.
Я покачала головой.
— Как я могла быть такой дурой?
— Ну… любовь слепа, разве не так говорится? — Эмма обнадеживающе улыбнулась мне.
— Если только это действительно была любовь.
— Ты любила его.
— Может, я просто думала, что люблю.
— Ну что, повторим? — Эмма шарила в сумке в поисках наличных. — Мне кажется, пора выпить еще по одной.
Как только Эмма отошла, Серена положила свою руку с длинными пальцами на мою:
— Прости, Лекс.
— Ты за что просишь прощения?
— За то, что молчала все это время. Теперь мне кажется, что лучше было рассказать.
