Светлана Успенская - Женщина без прошлого

Вытребовав мзду, одиннадцатиклассник отправился в магазин за выпивкой, но тут его подловили дембеля и потребовали у него деньги за право жить, дышать и ходить по земле. Одиннадцатикласснику очень хотелось обладать этим правом и во имя его пришлось расстаться с заветной купюрой. Обрадованные дембеля хотели было купить водки и нажраться до поросячьего визга и непроизвольного мочеиспускания, но тут, как на грех, их подловил военный патруль, от внимания которого им пришлось избавиться при помощи заветной бумажки. Патруль был тоже живым человеком, то есть даже тремя человеками. Опоздав на построение в часть, он осыпал дежурного золотым дождем, состоящим из сотенной бумажки и какой-то небольшой, не имеющей значения для данного исследования, мелочи.

Дежурный лейтенант, тоже будучи иногда, в неслужебное время, живым человеком, пошел к знакомой поварихе Клаве и за сто рублей выманил у той толику живого женского участия. Повариха Клава, с трудом избавившись от лейтенанта, набрала полную сумку пшенки, тушенки и сгущенки и понесла передачу в тюрьму, где сидел ее суженый, упрятанный под замок за совершенно пустяковое преступление в виде убийства некоего хачика в пьяной драке. Клава надеялась избавиться от тяжелых сумок за посильную мзду в виде ста рублей, сунув деньги приемщице передач, и ей удалось это сделать. С чувством честно выполненного долга она отправилась домой, а приемщица тут же передала означенную сумму своему знакомому сантехнику за некоторую толику мужского участия по отношению к текущему крану.

Сантехник, обрадованный дарованной ему свыше сотней, отправился обрести на эту сотню немного жизненных удовольствий, как вдруг был остановлен инспектрисой ДЭЗа, которая ничтоже сумняшеся экспроприировала у него эту сотню в счет давнего долга.

Инспектриса ДЭЗа строила особняк, небольшой, метров на триста, и поэтому отдала сто рублей молдаванам-шабашникам, которые строили долго, плохо и неохотно, вымогая у беззащитной женщины непосильные для ее скромного бюджета суммы. Обрадованные молдаване, получив сто рублей, побежали на почту, чтобы отослать их на свою молдаванскую родину, но были остановлены в своем несвоевременном порыве стражем справедливости и охранителем устоев миропорядка, обладавшим сержантскими погонами. Проверив регистрацию у обидчиков слабой инспектрисы, сержант с полувзгляда определил им меру наказания в виде лишения ста рублей без права обжалования или замены меньшей суммой.

Опустив «меру наказания» в свой карман, сержант отправился в магазин, где путем дачи взятки должностному лицу при исполнении, то есть продавщице, стал обладателем выпивки и закуски, которую тут же возжелал разделить с упомянутой продавщицей. Продавщица недолго радовалась полученным ста рублям. Она небрежно бросила их в кассу и пошла делить выпивку, закуску и, заодно, любовное ложе с ниспосланным ей кавалером, но внезапно в магазин заявилась с проверкой налоговая инспекция. Инспекция забрала и выпивку, и закуску, и даже сто рублей, оставив бедной женщине только мало интересовавшее ее, инспекцию, любовное ложе.

Но и налоговая инспекция тоже недолго радовалась полученной взятке. Пришли некие проверяющие органы, чет не сошелся с нечетом, приход с расходом, интересы совести с интересами государства, и от полученных ста рублей пришлось избавиться путем вручения их (в числе многих других ста рублей) некой проверяющей инстанции. Некая проверяющая инстанция тоже, в свою очередь, напортачила с четом и нечетом, приходом и расходом, с совестью и государством, отчего ей пришлось отдать полученное, приплюсовав к нему еще многое, многое и многое, наверх, в ведомство, которое держало эту проверяющую инстанцию, образно говоря, на крючке.

Потом начальник ведомства, получившего взятку, сделал честные глаза и, умилительно улыбаясь, пришел к министру, который курировал это ведомство. При этом он имел в кармане приготовленные к передаче деньги. Нахмурясь, министр принял взятку, которая теперь уже называлась не взятка, а как-нибудь красиво — «бакшиш», или «барашек в бумажке», или «хабар», и тут же передал ее «своему человеку».

«Свой человек» отправился к другому человеку — но уже не своему, а чужому, но «своему» для другого министра — и отдал ему полученного «барашка» за лояльность, преданность, терпимость и доброе к себе отношение. А потом чужой человек, который тоже «свой», пошел к депутату и отдал полученное, чтобы этот депутат проголосовал за закон, который упростил бы круговорот взяток в природе, до сих пор протекающий с досадными затруднениями в виде Уголовного кодекса.

Депутат, получив взятку, обрадовался, однако вскоре ему пришлось избавиться от денег, чтобы поменять полученную квартиру на другую, в сто раз большей площади и в сто раз лучшего качества. Лицо, способствующее депутату в этом благородном начинании, избавилось от полученной суммы, передав ее другому способствующему лицу, которое передало третьему способствующему лицу, которое, в свою очередь, передало четвертому.

Это четвертое лицо передало взятку директору рыбзавода, а тот всучил ее начальнику очистной станции, который не хотел иметь дела с рыбзаводом без веских на то материальных оснований, на одном только голом энтузиазме.

Надо пояснить, что начальник очистной станции выбрасывал свои неочищенные очистные воды в знакомый ему водоем, который находился достаточно далеко от его персональной дачи и поэтому представлялся ему достаточно приспособленным для сбросов и стоков. Но другие органы экологической охраны, как на грех, имели персональные дачи в непосредственной близости от упомянутого водоема и отнюдь не считали его самым лучшим местом на земле для неочищенных промышленных стоков и сбросов. И даже денег не хотели брать, подлецы…

Но зато их взял лаборант передвижной лаборатории, который путем несложных манипуляций с результатами анализов сделал из очистной водички нарзан, ессентуки и боржоми в одном флаконе.

Лаборант, получивший взятку, тут же отдал ее директрисе средней школы с углубленным изучением тунгусского языка за прием его сына в первый класс, чтобы директриса отдала полученную сумму выше, в районо, чтобы ее школе присвоили звание главной тунгусской школы, что неизбежно влекло за собой прибавки к зарплате, повышенный ажиотаж при приеме детей в первый класс и, следовательно, новые взятки.

Районо дало взятку гороно, чтобы оно закрыло глаза на то, что директор районо однажды ездил в Сочи с женой, двоими детьми, тещей и ее персональным врачом за казенный кошт, пропустив поездку по ведомости как конференцию по обмену опытом изучения тунгусского языка с местными адыгами и шапсугами.