Джиллиан Стоун - Влюблен и очень опасен

– Ты ведь намереваешься продолжить то, что делал твой отец, верно? Управлять его многочисленными заводами? Не так давно ты сделала по этому поводу публичное заявление. – Фанни несколько побледнела, и Рейф сократил дистанцию между ними.

– Но… Это же был несчастный случай, – пробормотала Фанни и, нахмурившись, добавила: – Я сама читала отчеты и показания свидетелей, которые…

– Меня прислали сюда со специальным заданием. Я обязан защищать тебя, и, если понадобится, защищать ценой своей жизни.

Он видел, как ей тяжело. Сердце исходило кровью от боли за отца.

– Почему так? Почему жизнь так чудовищно несправедлива? Разве я не заслужила право закатить истерику, наорать на тебя? – Как ей хотелось выплеснуть свой гнев на того, кто пренебрег ею, кто бросил ее, Фанни Грейвил-Ньюджент, а теперь вернулся к ней в качестве телохранителя и защитника. Она отпрянула от него, затем повернулась к нему лицом. – Нет, я скажу все, что о тебе думаю, и, в конце концов, заставлю тебя ответить на мои вопросы. Почему ты бросил меня? Бросил на балу в честь нашей помолвки?

– Что сказал тебе отец? Он объяснял тебе что-нибудь?

– Я спрашивала его. Часто спрашивала, но не получала ответа. – Фанни сглотнула комок. – А теперь он мертв, и ответить мне должен ты.

– Господи, Фанни, только так и можно было поступить – дать тебе возможность расторгнуть помолвку.

– Действительно, ты поступил так, как подобает джентльмену. Но почему, Рейф? Я думала, что мы понимаем друг друга. Я думала, что дорога тебе, очень дорога.

Он продолжал смотреть ей в глаза и тогда, когда она стиснула зубы, и когда сжала кулаки.

– Ты действительно дорога мне, Фанни. Всегда была дорога и всегда будешь дорога. Ты и не представляешь, как ты мне дорога.

И вдруг комната наполнилась призраками прошлого. Фанни вновь чувствовала легкий аромат отцовского одеколона, слышала неразборчивый гул возбужденных голосов, громкий хлопок дверью напоследок – это Рейф вышел из кабинета. Фанни не знала, о чем был разговор у них с отцом, но что-то подсказывало ей: отец молчал неспроста – они сговорились с Рейфом скрывать от нее какую-то невообразимую, жуткую правду.

Отец сообщил ей, что помолвка расторгнута, не глядя ей в глаза и все время расхаживая по кабинету. Он говорил что-то еще, но она его уже не слышала. Свадьбе не бывать. Слезы стояли у нее в глазах. Фанни помнила, какой у отца был голос – словно он едва сдерживался, чтобы не накричать на нее. «Будет лучше, если ты уйдешь в свою комнату. Я сам объявлю обо всем гостям», – вот что он тогда сказал.

Годами сдерживаемый гнев прорвался наружу. Фанни трясло.

– Ты не только трус, Рейф, ты еще и подлец. Только подлец может заявлять о своих чувствах в то самое время, когда берет назад данное им слово.

Рейф судорожно сглотнул. Очевидно, слышать правду о себе не слишком приятно.

– Трус и подлец. Хуже быть не может. – Он подался к ней. – Фанни, дело в том, что я не мог на тебе жениться.

– Может, хватит отговорок, Рейф? Все хотели этого брака. Мой отец любил тебя как сына. А уж твоя семья…

– Брак невозможен, когда один из брачующихся уже женат.

Ее словно окатили ушатом ледяной воды. Комната покачнулась. Еще немного, и Земля сойдет с оси.

– Ты, – отчетливо слыша звон в ушах, спросила Фанни, – женат?

– Я был женат, – сказал Рейф, твердо глядя ей в глаза. За все время этого разговора он ни разу не отвел взгляда. – Какое-то время.

В ту секунду, как у нее подкосились колени, Рейф бросился к ней. Он не дал ей упасть и опустил на ближайшую кушетку.

– Могу я принести тебе воды?

Фанни покачала головой.

– Был? – переспросила она свистящим шепотом. – Что значит «был»? – Глаза ее беспокойно блуждали в поисках ответа. – Выходит, ты бросил ее так же, как бросил меня.

– Фанни, ты так побледнела. Я думаю, тебе надо принять какое-то лекарство.

– Виски, – слабым голосом пробормотала она. Фанни казалось, что дух ее уже отделился от тела. В полуобмороке она наблюдала за тем, как он наливает ей «Талискер».

– Она умерла через шесть месяцев после того, как я испортил тебе бал. – Янтарная жидкость плескалась по стенкам, когда он нес ей виски.

– Бедняжка. – Фанни онемевшей рукой взяла у него стакан. – Ты мог бы сказать мне, что любишь другую женщину, но тогда ты не был бы тем, кто ты есть. – Немного придя в себя, Фанни осмелела: – Скажи мне, Рейф, она случаем не умерла от разбитого сердца? – не без сарказма поинтересовалась она.

Он долго молча смотрел на нее.

– Много раз мне хотелось открыться тебе, Фанни. Рассказать тебе и о моей утрате, и о моем позоре. – Рейф опрокинул виски в рот. – Рассказать тебе обо всем от начала и до конца. Исповедаться тебе и переложить на тебя груз моего греха. Но зачем? Правда – не всегда благо, особенно когда она приводит к скандалу.

Фанни поднесла стакан к губам, вдохнув аромат дубовой бочки, и сделала глоток. Виски приятно согревало гортань.

– Когда-то ты украл мое сердце, и теперь мне его никогда не вернуть.

Вот она – истинная трагедия всего произошедшего. Наверное, она больше никогда и никому не сможет довериться полностью. Фанни всхлипнула. Черт. Не хватает только разрыдаться. Она подняла глаза на предков, глядевших на нее с портретов на стене. Они смотрели холодно, с осуждением. Строже, чем обычно. Нет, она не станет рыдать перед ним.

– Я бы хотела остаться одна, – сдавленно проговорила она.

– Прошлого не вернешь, Фанни. И раз уж мы заговорили о прошлом, что я мог бы предложить сейчас, чтобы наладить наши отношения? Мне ничего не приходит в голову, и, кроме того, я действительно не заслуживаю твоего прощения.

И снова Рейфел Льюис попытался замять разговор. Но Фанни, возможно, из-за того, что потрясение от услышанного оказалось слишком сильным, не желала больше его слушать.

– Я хочу, чтобы ты сию же секунду покинул мой дом, – глядя ему в глаза, сказала она. – Убирайся, Рейф.

– Боюсь, тебе придется смириться с моим присутствием, нравится тебе это или нет. – В его голосе появились так хорошо знакомые ей раскатистые хрипловатые нотки. – Речь идет о твоей жизни, и тут я церемониться не стану. Нужно будет отправить тебя в тюрьму ради твоей же безопасности, и я это сделаю. Скотленд-Ярд дал мне на это полномочия.

От неожиданности у Фанни отвисла челюсть.

– Ты этого не сделаешь.

Она не поняла, что это было – ухмылка или гримаса.