Стефани Майер - Ломая рассвет

Чарли взял полный выходной день из-за свадьбы, и ему явно было нечем заняться. И в его глазах всякий раз вспыхивала искра, когда взгляд его падал на чулан, где он хранил свои рыболовные снасти.

— Это не единственное твое дело на сегодня. Тебе ещё предстоит одеться и выглядеть благопристойно.

Нахмурив брови, он уставился в миску со своими хлопьями и шепотом пробормотал: «Клоунский костюм».

Во входную дверь кто-то тихо, но оживленно постучал.

— Ты никак не можешь смириться с этим, — сказала я, скорчив гримасу. — На до мной Элис будет работать целый день.

Чарли сочувственно кивнул, согласившись с тем, что ему предстоит менее суровое испытание, нежели мне. Поднимаясь со стула, я наклонилась, чтобы чмокнуть его в макушку, Чарли покраснел от смущения и фыркнул — а затем я пошла открывать дверь моей любимой подруге и будущей сестре.

Короткие черные волосы Элис сегодня не были уложены как обычно — колючим лохматым ежиком. Они были уложены в гладкие мелкие кудри, обрамляющие ее, будто бы эльфа, лицо, на котором застыло серьезное и деловитое выражение, весьма контрастирующее с ее образом. Едва успев сказать: «Привет, Чарли», она выволокла меня из дома.

Элис оценивающе осмотрела меня, пока я садилась в ее порше.

— Черт возьми, посмотри на свои глаза! — воскликнула она с упреком. — Что ты делала? Не спала всю ночь?

— Почти.

Она сердито посмотрела на меня.

— Я потратила столько времени, чтобы сделать тебя ошеломляющей, Белла, ты должна больше заботиться о себе!

— Никто и не надеется, что я буду ошеломляющей. Я думаю, что наибольшая проблема состоит в том, что я могу уснуть во время церемонии и не сказать «Я согласна» в нужный момент. И тогда Эдвард сбежит.

Она рассмеялась.

— Я кину в тебя своим букетом, как только ты посмеешь закрыть глаза.

— Договорились.

— В конце концов, у тебя завтра, в самолете, будет масса времени, чтобы выспаться.

Я подняла одну бровь. Завтра… Я задумалась. Если мы уедем, после вечеринки, то завтра мы уже будем на борту самолета…хм, мы же не едем в Бойсе, Айдахо. Эдвард не сделал мне ни единого намека на то, где будет проходить наш медовый месяц. Я не была слишком озабочена этим вопросом, но это было странно, не знать, где я буду спать следующей ночью. Или, надеюсь, не спать.

Элис поняла, что сболтнула лишнее и нахмурилась.

— Все твои вещи уже собраны и готовы, — сказала она, чтобы отвлечь меня.

И ей удалось.

— Элис, было бы лучше, если б ты позволяла мне самой паковать мои вещи!

— Тогда бы это растянулось надолго.

— И тогда бы ты не имела возможности делать для меня новые покупки.

— Ты официально станешь моей сестрой в ближайшие десять часов… Этого времени достаточно, чтобы смириться со своим безразличием к новой одежде.

Я не отрывала сердитого взгляда от лобового стекла вплоть до того момента, как мы почти подъехали к дому.

— Он уже вернулся? — спросила я.

— Не волнуйся, он вернется прежде, чем зазвучит марш. Но тебе не позволено видеть его в независимости от того, когда он вернется. Мы будем придерживаться традиции.

— Традиции, — фыркнула я.

— Вот именно — жених и невеста отдельно.

— Знаешь, он наверняка все равно уже подглядел. (* Говорится о примете, согласно которой, жениху нельзя видеть невесту в свадебном платье до начала церемонии)

— Ну нет! Я единственная, кто видел тебя в платье! Я вела себя очень осторожно, и не думала об этом, когда он был поблизости.

— О, — сказала я, когда мы подъехали к дорожке, — Я вижу, ты снова использовала свои гирлянды с выпускного.

Три мили дороги, ведущей к дому, были снова окутаны сотнями тысяч сверкающих фонариков. Но на этот раз, ко всему прочему, она добавила белые атласные ленты.

— Ни много, ни мало. Наслаждайся этим, потому что ты не увидишь то, как украшен дом, пока не придет время.

Она заехала в гараж, который находился в северном крыле здания. Джипа Эммета не было на месте.

— С каких это пор невесте не разрешено видеть, как украшен дом? — запротестовала я.

— С тех пор, как она доверила это дело мне. Я хочу, чтобы ты почувствовала потрясение, спускаясь вниз по лестнице.

Она прикрыла мне глаза своими ладонями, едва мы вошли в кухню. Я тут же ощутила густой аромат.

— Что это? — удивилась я.

— Неужели слишком? — ее голос стал неожиданно расстроенным. — Ты первый человек здесь, я надеюсь, что сделала все верно.

— Пахнет потрясающе! — заверила ее я — почти опьяненная. Гармония различных ароматов была нежна и безупречна. — Цветы апельсинового дерева… Сирень… И что-то еще — я права?

— Очень хорошо, Белла. Ты пропустила лишь фрейзии и розы.

Она не открыла моих глаз до тех пор, пока мы не оказались в ее огромной ванной комнате.

Я уставилась на длинную стойку, заваленную всеми атрибутами настоящего салона красоты, начав ощущать последствия моей бессонной ночи. Глаза закрывались сами по себе.

— Это действительно необходимо? Я все равно буду выглядеть обыкновенной рядом с ним, и неважно как я в действительности буду выглядеть.

Она заставила меня сесть в низкое розовое кресло.

— Никто не посмеет назвать тебя обыкновенной, когда я завершу.

— Но, только потому, что они бояться того, что ты высосешь их кровь, — пробормотала я.

Я прислонилась к спинке кресла и закрыла глаза, надеясь на то, что смогу немного вздремнуть. Я то дремала, то просыпалась, пока она делала мне маски, полировала, и наводила лоск на каждую клеточку моего тела.

Уже прошло время обеда, когда Розали незаметно проскользнула в ванную, одетая в сияющее серебристое платье, а ее золотистые волосы были словно мягкая корона на макушке головы. Она была так красива, что я была готова разреветься. Какой смысл наряжаться, когда рядом с тобой такая, как Розали?!

— Они вернулись — сказала Роуз.

Тот час же, мой ребяческий приступ отчаяния изчез. Эдвард был здесь.

— Не пускайте его сюда!

— Он не станет раздражать тебя сегодня, — заверила она Элис. — Ему пока еще дорога жизнь. Эсме поручила им закончить кое-какие дела. Тебе нужна помощь? Я могу помочь с прической.

Мой рот раскрылся от удивления. Я потрясла головой, пытаясь вспомнить, как закрыть его.

Я никогда не была любимицей Розали. Затем произошли вещи, которые сделали отношения между нами еще более натянутыми, она была абсолютно оскорблена тем выбором, который я сделала.

Да, она была невероятно красива, семья любила её, в Эммете она нашла родную душу, но она бы променяла все это на одну единственную вещь — быть человеком. И вот она я, готовая бесчувственно бросить все, что она больше всего желает в этой жизни, будто самый обычный мусор. И это, естественно не располагало к теплым отношениям между нами.