Двадцать писем - Никита Сергеевич Дзюбенко

спустя время. Возможно это из-за болезни, возможно еще что-то. Потом я вспомнил любовь между родным дядей и его женой. Иногда казалось, что дядина жена оторвала его от нашей семьи. Но ведь она хотела чтобы я брал ее дочь в мою компанию, и тут я перешел к тому как люблю сестру. Я ее почти никогда не брал, моя компания была ужасной, много пили курили, употребляли, пытались меня подсадить, и в конечном итоге я начал пить. В первый раз я выпил с лучшим другом, это было после девятого класса. Мы были на даче, и пили коньяк. Ждёшь, что прочитаешь, что мы переспали. Ведь, часто подкладывала, что я гей. Но нет, такого не было, но после того раза, он не пьет крепкое спиртное. Кстати, о геях, мой второй лучший друг, хоть он и би. Он очень сильно любил и любит меня. Когда у меня не было денег на еду он кормил меня. Видимо заметил, что я не такой полный как раньше, ещё он вечно говорил, что я жирный и тупой. Тем самым мотивировал, я вправду стал строение и умнее благодаря ему. А сейчас я был готов бросить его и других, ради тебя. Я даже не думал, что им может быть плохо без меня. Но жизнь распределилась так, что я всех бросил, и тебе и других.

Потом мы продолжали тему любви. Я вспомнил день рождения брата, я там не пил, спасибо тебе, ты меня отучила. Но, увы, драки избежать я не смог, хотя бы вышел победителем из ней. Так вот человек, что полез бить мне лицо, любил девушку, которая была в другом городе. Они были знакомы в раннем возрасте, парень, его Артур зовут, был полным, низким, задротом. Девушку, Джузи, была старше, выше, намного симпатичнее, и она не считалась с Артуром, ей было все равно. Но у парня сыграли гормоны, он вытянулся, получался похудел, и Джузи начала встречаться с ним. Понимаешь, только из-за внешности, как это было глупо, а парень, что всю жизнь без ума от нее, был готов смириться со всем, даже если она изменяла, но по семейным причинам Артур уехал. Он скучает по ней. А она вряд ли, ей было все равно на личность. Ей нравилось тело, это низко, возможно, она павшая девушка.

Так же был Том, забавно, он клеился к лесбиянке, он больше всех выпил, позвал подругу, а потом впал в истерику. Он рыдал и рыдал. Он не мог стоять на ногах. Он вопил: "Ника, я люблю тебя." Как понимаешь это девушка, что бросила его. Но вот я вечно думаю, любил ли он, или просто хотел ее как вещь. Ведь, если бы он любил, он бы радовался, что она счастлива. Хоть и без него, он бы не пытался ее вернуть против ее воли. Да, я не тот, кто имеет право так говорить. Но я все же стараюсь отпустить тебя, мне просто трудно, Возможно, я привык. А как не привыкнуть к человеку, который меня поддерживал, говорил, что любит, целовал. Как к такому не привыкнуть?? Но, я старался сделать все чтобы было легко тебя отпустить. И вроде смог, но, я пишу все это, видимо плохо смог, но думаю, ты не будешь это читать. Я не знаю, что ты чувствуешь ко мне. Мне кажется, только плохое, а если я прав, то я бы вряд ли читал. Что-то мне не очень стало, а мне сейчас идти на приём, в следующем продолжу

Целую, твоя проблема

Письмо четырнадцатое

Хай, холодок

Ты когда-нибудь думала, насколько люди бывают холодные?

Мы сегодня с Питом болтали, как обычно, он рассказал о семье. Она у него нормальная, хоть кому-то повезло в этом месте с родителями, женой, детьми. Хотя я сам еще ребенок, как я могу говорить что-то про малышей. Он показывал фотки своих детей, у него две девочки и мальчик. Парню семнадцать, а девчатам четырнадцать, они такие милые. Я вспомнил, что ты хотела трех или четырех детей. Я думал о двух, но потом подумал, если они будут от тебя по можно хоть десять, хотя как их прокормить, думаю надо бы быть миллиардером, хотя может быть и больше надо. Так вообще я о семье Пита, жена его работает в банке, они проводят восемь месяцев в году, а другие четыре Пит работает тут. Он даже сказал: "У тебя все будет хорошо с твоей Айви, я не знаю почему ты тут, но твое душевное состояние, как и физическое в прекрасной норме. Думаю, скоро тебя выпустят,"– по моим глазам было видно, что я, надеюсь, что он прав.

Но наш диалог остановила драка двух больных, потом к драке больше присоединилась. Так вот я начал с холода, вернемся к нему, все кто были смотрели с таким безразличием. Им было так все равно что они могут убить кого-то. Им было все равно, если они сломают что-то. Им даже было все равно на их покой. Возможно, это холод, я знаю еще одно проявление его, но думаю о тебе и так много всего. Разумеется я, Боль и Питер, полезли разнимать.

Мне досталось, разбили губу, разобрали лицо. Но мне не привыкать, я рассказывал, что как-то в школе с один глупым парнем завязалась драка, с пустого места. Я, стараюсь, не влезать в конфликты, но тогда все так завязалась. Он разодрал глаз, было не круто, но сейчас даже шрамов нет, и это круто, хотя я долго ходил с не самым притягательным лицом, но главное сейчас все хорошо, но шрамы есть внутри.

О еще я вспомнил в школе, был парень, с таким же именем, как и у меня, его бабушка была нашей учительницей. И парень ее дико боялся. Он вечно донимал меня. По плечу стукал, подкладывал, если доводил до слез, а я в начальных классах был еще тем нытиком, обнимал и извинялся. Его знала вся школа он был известным, крутым можно сказать. Но часто лез ко мне, возможно он думал, что мне одиноко, и хотел развлечь. Но я не был никогда один, кроме нынешней ситуации, возможно, он чувствовал себя одиноким, ведь тот кто общается со всем по-настоящему ни с кем не дружит. Нельзя исключать что он хотел меня в компанию позвать. Но по мне компания – странное общество, имеющие минимальные интересы. Очень часто почти все из нее тебя кинут. Очень редко они будут с тобой в