Седина в бороду – бес в ребро - Алексей Петрович Морозов
– Красота, явление временное, Любаша… – вздохнув, о чём-то задумалась на мгновение Ольга Ивановна. – Ой какое временное! Я ведь тоже была когда-то красивой… Но как быстро всё пролетело… А тебе уже тридцать…
Любаша вновь приподнялась на локте:
– Вот поэтому я и заторопилась! И как видишь, правильно сделала.
– Но он же бросит тебя… – в голосе матери звучала тревога. – Шестьдесят лет… Возраст полового бешенства у мужиков…
– Так это только повышает мои шансы! – веселее рассмеялась дочь.
– Ну да, потянуло старичка на свеженькое… Но семья-то тут при чём?.. – упорно стояла на своём мать.
– Ну как – при чём? Он должен жениться на мне. Обещал.
– Ага, год назад… Запомни, если мужчина год не исполняет обещание, то не выполнит его уже никогда…
– Значит, надо успеть выжать из него всё что возможно, а потом уж пусть бросает…
– Ты стала циничной и жестокой, доченька…
– Зато мы теперь не в бараке!
– Ох, не знаю, доченька, не знаю… В бараке бывает лучше, чем во дворце…
Зазвучал дверной звонок. Любаша вскочила, быстро побежала к двери и открыла её. Вошёл Дмитрий с чемоданчиком в руке, поставил его на пол. Некоторое время Ольга Ивановна, вздыхая и с очевидным неодобрением покачивая головой, наблюдала как Дмитрий и Любаша прямо у входа бурно целуются и обнимаются, затем отвернулась и продолжила своё вязание.
Наконец, нацеловавшись и наобнимавшись, Дмитрий и Любаша направились к Ольге Ивановне.
Дмитрий поцеловал Ольгу Ивановну в щёчку и вежливо, но игриво поприветствовал её:
– Здравствуйте, дорогая тёща!
– Свидетельство о браке предъявишь – буду тёщей… – недовольно съехидничала Ольга Ивановна.
– Ох, Ольга Ивановна, какой же вы консерватор! Любовь, Ольга Ивановна, в свидетельствах не нуждается!
– Так смотря какая любовь… Иная только со свидетельством…
Дмитрий и Любаша, никак не среагировав на очередной язвительный пассаж Ольги Ивановны, вновь начали обниматься и целоваться.
Ольга Ивановна встала, и, оставив вязание на столе, медленно пошла из холла в свою комнату, на ходу недовольно бурча:
– Телячья нежность…
Дмитрий, расслышав только часть сказанного, оторвался на секунду от Любаши:
– Что – телячье?
– Да вот думаю, телячью отбивную тебе, что ли, сделать?.. – не оборачиваясь, на ходу отозвалась Ольга Ивановна.
– Ага, только рёбра не отбейте…
Ольга Ивановна, ничего не сказав в ответ, зашла в свою комнату.
Любаша взяла Дмитрия за руку и повела его к дивану, всматриваясь в него влюблёнными глазами, усадила его рядом с собой:
– А ты не жалуешь мою маму, Димочка…
– С чего ты взяла?
Любаша попыталась смягчить неприятную тему:
– Ну… эти пикировки… Вроде и шутя, но как-то всё-таки зло…
– Просто ей не следовало бы указывать, когда мне идти под венец…
– Но ведь интересно же…
– Кому?
– Нам обеим. Прежде всего, мне…
– Ну тебе – ладно, а она-то тут при чём?
– Так мама же. Болеет за меня…
– Пусть на стадион идёт болеть, а тут не хоккей!
Любаша, закрыв лицо ладонями, вдруг заплакала:
– Значит, ты никогда на мне не женишься…
– Ну почему же – никогда? Скоро… Очень даже скоро…
– Год уже повторяешь – скоро, скоро, скоро… Мама говорит, если мужчина не сделал обещанное за год, то уже не сделает никогда…
– Опять мама! Я же не маму твою люблю, а тебя!
– Любишь меня – должен любить и маму!
– Ну как её любить! Она же вежливая язва!
– Ну тогда у нас с тобой ничего не получится… – обиженно и с тенью угрозы ответила Любаша.
– Ну что ж, значит, не получится… – смиренно согласился Дмитрий.
– Нет-нет, Димочка! – испугалась девушка. – Я пошутила! Конечно же, получится! Вот как приедешь домой, так прямо с порога и скажешь жене, что разводишься! Ведь скажешь же?..
– Ну-у… – неуверенно протянул Дмитрий, – не знаю…
– А кто же знает, Димочка, а?.. – Любаша с надеждой и укором продолжила настаивать на своём. – Сколько мне ещё ждать?..
– Я думал, у нас любовь, – недовольно поморщился Дмитрий, – а оказывается, вокзал ожидания…
– Нет, я, конечно же, тебя люблю, Димочка! Очень люблю! Но…
– Ну что – но? Что – но?
Девушка заплакала:
– Димочка, мне уже тридцать лет, и я хочу ребёночка…
– Ну давай смастерим! Долго, что ли?
– И я буду матерью-одиночкой, да?..
– Почему одиночкой? Я же регулярно приезжаю! И у тебя я, кстати, провожу больше времени, чем дома! У тебя два-три дня, а дома – день, даже, точнее – ночь!
Любаша, закрыв руками лицо и всхлипывая, как заведённая, сбивчиво и прерывисто стала повторять:
– Дома… дома… значит, дом там… А тут что?.. Да-а-а… Дома, видишь ли, только ночь… только ночь… ночь… – спохватилась, впилась глазами в Дмитрия. – Послушай, Димочка, а что ты делаешь ночью с женой, а?..
– Ну-у… как… что?.. – неуверенность и смущение Дмитрия Любаша разглядела без труда.
Она вскочила и стала метаться по комнате, со злостью взмахивая руками:
– Та-а-к!.. Значит, и со мной, и с ней, да?!..
– Ну ты пойми, Любаша… – попытался оправдаться Дмитрий.
– Ничего не хочу понимать! – с возмущением перебила Любаша. – Половой маньяк! Развратник! – резко остановилась, с интересом и пристально посмотрела на Дмитрия. – И так вот весь год, да?!..
Дмитрий растерянно развёл руками:
– Ну-у…
– О боже! За кого я замуж собиралась!
– Ну не хочешь – не надо… – спокойно ответил Дмитрий.
– Нет, Димочка, я хочу. Очень хочу! – мгновенно успокоилась Любаша. – Но… разве так можно, а?..
– А как можно ещё?.. Мы прожили с ней тридцать пять лет. Понимаешь? Тридцать пять! Причём в любви и согласии!.. Я, кстати, с самого начала предупреждал тебя, что всегда любил её…
– И сейчас любишь?..
– Ой, Любаша, ну что ты мне сегодня, ни
