Кэтрин Коултер - Лабиринт

– Но это же чушь, Дуглас. Им ведь неизвестен ключ к разгадке, они просто шарят вслепую. Главное, держи рот на замке. А теперь отвези меня куда-нибудь на ленч. Мне нужно вернуться на станцию к двум часам.

– Так, пора сматываться, – шепнул Сэвич. Уже через минуту они с Лейси были в лифте, который уносил их вниз с двадцатого этажа Малкольм-билдинг.

Обед прошел спокойно. Все присутствующие почти все время молчали, к немалому облегчению Сэвича. Эвелин Шерлок с присущим ей изяществом совершала ритуал поглощения пищи, время от времени бросая на Диллона неодобрительные взгляды, но высказалась в его адрес лишь однажды – это была очередная сентенция о том, что он чересчур красив, а красивым мужчинам не следует доверять. К мужу она за все время обеда не обратилась ни разу. Только когда подали десерт, миссис Шерлок, глядя не на супруга, а на свою порцию пирога, процедила:

– Звонил один из твоих служащих, Дэнни Элбрайт. Он сказал, что ему нужно с тобой поговорить, но я ответила, что ты уехал на заправку, и спросила, не могу ли я ему помочь. Он заявил, что нет, не могу, что вопрос сугубо конфиденциальный – настолько, что даже мне, твоей жене, не следует ничего об этом знать.

– Вероятно, это касается текущего дела, – сказал судья Шерлок, подцепив на вилку еще кусочек пирога и, положив его в рот, на несколько секунд прикрыл глаза от удовольствия. – Пожалуй, мне следует еще прибавить жалованье Изабелле.

– Ну нет, она уже и так слишком много зарабатывает, – возразила Эвелин Шерлок. – Я уверена, она купила этот пирог.

Она появляется только тогда, когда знает, что ты дома. И вообще она мне не нравится, Корман, и никогда не нравилась.

– А как твоя сиделка, мама? – спросила Лейси. – Кажется, ее зовут миссис Арч, не так ли?

– С ней все в порядке. Она никогда ничего не говорит, только кивает или качает головой. Эта женщина страшно занудна, но безвредна. Она моложе меня, а выглядит так, как выглядела бы моя мать, если бы была жива. По крайней мере, она не пытается соблазнить твоего отца – и на том спасибо.

– Миссис Арч, – заговорил судья Шерлок, – ничуть не моложе тебя, Эвелин. Ей по меньшей мере шестьдесят пять лет. Она красит волосы в голубой цвет и к тому же толста, как выставочная хавронья. Поверь мне, твоя мать никогда не выглядела так, как миссис Арч.

– Ну и что? Миссис Арч ведь еще живая, а тебе больше ничего и не надо. Ты спал с женщинами самого разного возраста и самого разного сложения – и с худыми, и с толстыми. Думаешь, мне об этом неизвестно? У меня прекрасная память, нужно только, чтобы мне напоминали о том, что я должна вспомнить.

– Да, дорогая.

Часом позже, сидя в библиотеке судьи Шерлока, Сэвич задал вопрос, который уже давно вертелся у него на языке:

– Лейси лишь недавно вспомнила, что у Белинды был выкидыш. Почему об этом никто ничего не знал?

Судья в этот момент раскуривал трубку, и вся комната наполнилась густым и терпким запахом великолепного табака, который Сэвич, к сожалению, не мог оценить по достоинству, поскольку не выносил запаха любого табака, независимо от сорта и стоимости. Вопрос Диллона оставался без ответа до тех пор, пока хозяин не сделал три или четыре затяжки, выпуская изо рта ароматные синеватые клубы, от чего Сэвич едва не раскашлялся.

– Мне не хотелось пересудов, – заговорил наконец судья Шерлок. – Стань это достоянием гласности, что бы это дало? Ничего. А что вы имели в виду, когда сказали, что Лейси только недавно вспомнила об этом?

– Судя по всему, она по каким-то одной ей только известным причинам как бы блокировала это воспоминание. Всплыло же оно во время сеанса гипноза. Вы не знаете, почему она не хотела об этом вспоминать?

– Нет. И, откровенно говоря, не вижу для этого никаких причин. Впрочем, теперь все это уже совершенно не важно – с тех пор прошло семь лет, – сказал судья и пыхнул трубкой, выпустив новый клуб ароматного дыма.

Сэвич отхлебнул еще глоток кофе, который по своему качеству вполне мог соперничать с табаком, который курил отец Лейси.

– А отцом неродившегося ребенка был Дуглас? – спросила Лейси, предварительно глубоко вздохнув, чтобы набраться храбрости.

– Послушайте, что я вам скажу – тебе, Лейси, и вам, мистер Сэвич. Во-первых, Белинде не следовало беременеть. Я ведь говорил тебе, Лейси, Дуглас был убежден, что им с Белиндой нельзя заводить детей из-за плохой наследственности. Мать Белинды – наглядный тому пример. С ее отцом дело обстоит еще хуже. Я, кстати, слежу за тем, как у него идут дела. На днях его должны выпустить, несмотря на все мои усилия, направленные на то, чтобы этому воспрепятствовать. Мне не хочется, чтобы этот ненормальный заявился сюда.

– Но Белинда все же забеременела.

– Да, очевидно, что так, хотя беременность ее продолжалась недолго, не более шести-семи недель. Так сказал врач. Разумеется, после вскрытия ct/ало ясно, что у Белинды совсем недавно случился выкидыш, но, поскольку с точки зрения расследования убийства это не имело никакого значения, это не разглашалось. Слава Богу, что не пронюхали газетчики. Уж они бы подняли вой. А что проку? Только лишняя боль.

– Подобная новость вызвала бы еще большее возмущение и ярость общественности, – заметила Лейси.

– Вовсе нет – при условии, что были бы даны четкие объяснения. А связи выкидыша с убийством в самом деле не было.

Лейси, однако, отнюдь не была в этом уверена. Чуть позже, провожая Диллона в отведенную ему гостевую комнату, она сказала:

– В этом деле и правда много вопросов, оставшихся без ответа. Их гораздо больше, чем я думала.

Она вздохнула и посмотрела на свои синие туфли-лодочки. Кэндис права: и одета она немодно, и выглядит совершенно непривлекательно. Впрочем, почему же тогда Кэндис назвала ее шлюхой?

Сэвич привлек Лейси к себе, нежно прижав ее лицо к своему плечу.

– Я знаю, что ты хочешь сказать, – шепнул он. – Все, что говорит твоя мать, омерзительно и ничего, кроме бешенства, вызвать не может. С каких пор она ведет себя таким образом?

– Сколько я себя помню. Хотя сейчас, кажется, все стало еще хуже, чем раньше. Но я с ней теперь нечасто общаюсь.

– Ты не думаешь, что в какой-то мере это вызвано ее желанием привлечь к себе внимание твоего отца?

– Да, конечно. Но мне трудно понять, где болезнь, а где игра.

– Мне тоже. Но вот уж кто точно играет, так это Дуглас и Кэндис, эта парочка – какие-то дрянные комедианты.

– А мой отец?

– Не знаю, – задумчиво проговорил Диллон и поцеловал Лейси в левое ухо. – Не знаю. Он очень непрост. Но как бы там ни было, он мне нравится.

– Мне тоже. – Лейси посмотрела Сэвичу в глаза. – Скажи, тебе не расхотелось жениться на мне после того, как ты познакомился с моими родителями?