Измени себе со мной (СИ) - "MAD Gentle Essence"
- Оh, yеееееs… Я знал! – cветло-бежевая, как оказалось, таблетка легла на ладонь Тома. Вторая перекочевала в рот Уильяма.
***
Рвущее вены желание, концентрированный адреналин вместо крови, выступившая испарина на висках, и такая же испарина над верхней губой, которую слижет ОН…
Стон, когда нетерпеливые пальцы зацепляют ширинку, расстегивая ремень и вырывая его из петель.
- Черт…
- Что, малыш? Я сделал больно?
- Ты еще пока ничего не сделал… А пора бы! Пока я не кончил в штаны.
Смех, самый любимый смех в мире. Счастливый смех… Который, услышав однажды, хочется слышать всегда.
- Тооом, я серьезно! – Билли понимал, что этот гад просто издевается над ним. – Давай, сними их уже!
- Как скажешь, - и нежный поцелуй, глубокий, горячий, расстегнутая ширинка и рука под плавки, уже чуть влажные от смазки, и стон Тома, от бьющего по мозгу прикосновения к разгоряченной плоти, пульсирующей в его жадных пальцах.
А потом и стон Билла, когда скручивает от экстаза, грозящего вылиться в оргазм.
- Пожалуйста… не могу больше… не могу…
Том содрал свитер с себя и помог раздеться Картрайту, которого уже била мелкая дрожь, целуя при этом его грудь и плечи. А потом полетели в сторону и джинсы вместе с бельем. Том уложил его обнаженным на постель, склоняясь, целуя и умудряясь при этом раздеваться сам.
Обхваченная ногами поясница, соприкасающиеся, твердые, как камень, члены, капельки смазки, влажные мягкие поцелуи и хриплые стоны нетерпения.
Разорванная зубами упаковка, торопливо раскатанная резинка.
- Все хорошо? – кивок, и осторожные пальцы внизу, чуть нервно подрагивающие, ласкающие сжатые мышцы, растирающие смазку. – Расслабься, малыш… Еще…
Протяжный глухой стон Билла, когда пальцы входят глубоко внутрь, и ему кажется, что еще секунда - и он кончит.
- Давай, Томми, можно…
Чуть увлажняющиеся от боли глаза, когда тонкие пальцы резко впиваются в предплечья, оставляя синяки, и выгибающееся под ним стройное тело, выдыхающее со стоном от дикого микса удовольствия и боли. Том знал, что простит Биллу что угодно, в момент, когда входит в него. И очень скоро, после короткой передышки, все больше теряя ощущение пространства и времени, они попадают во власть безумной, всепоглощающей страсти, когда нет ни желания, ни возможности остановиться, может еще и потому, что Том знал - Билли не остановит его в такой момент.
Не сможет. Не захочет. Не посмеет.
И Том дал себе волю. А через несколько минут, вместе с наслаждением его накрыл и приход от дури, и, хочешь - не хочешь, пришлось притормозить, вцепившись в шею горящую огнем, склоняясь к Биллу.
- Сейчас, малыш… Отпустит чуть… Накрыло, блядь… не вовремя, - рвано цедил он сквозь зубы, а Билли обнимал его в ответ, целуя.
Когда отпустило, Том поднял руки Билли вверх, прижимая их к кровати, не давая прикасаться к себе.
- Том… пожалуйста… - Билли попытался освободить руки, но Том не отпустил, все так же двигаясь в податливо отвечающем теле, наклонился к уху и хрипло зашептал.
- Нет… давай без рук… Не хочу, чтобы ты кончил раньше меня…
И продолжил, ловя на себе затуманенный экстазом взгляд Билли, понимая его тщательно скрываемое смятение. Том, конечно же, знал, что отпустит его, если поймет, что Биллу это необходимо, но сейчас, он хотел именно так - чтобы Билли кончил только от его члена, а не от своей руки.
Том все глубже тонул в сумасшедшем кайфе не только от секса, но еще и от дури, и при этом он чувствовал, что накрыло не только его. Билли отдавался так, как будто делал это в последний раз в жизни. И Том уже не сомневался, что парень сможет кончить, ни разу не прикоснувшись к себе.
Том входил в него глубоко и сильно, чувствуя, какой Билли узкий и горячий, какая влажная у него кожа, такая же, как и у самого Тома, потому, ощущая, что по позвоночнику вниз стекает пот. Хрипел, сжимая зубы, чтобы не стонать слишком откровенно от разрывающего на части концентрированного наслаждения, разливающегося жаром по всему телу...
Параллельно, по краю сознания, проходила мысль, что это еще далеко не все, и ночь, начавшись в клубе, обещала вылиться в полное безумие.
Билли же, понимая, что уже давно бы кончил, если бы не прихоть Тома, сейчас был ему невероятно благодарен, ощущая непрекращающееся острое удовольствие, о котором раньше даже не догадывался. Иногда он словно проваливался в пропасть, заполненную раскаленной лавой, настолько его тело горело, что казалось - еще миг, и под ним начнет дымиться постель. Билл задыхался, захлебываясь в нежности, его тело билось под Томом так, что казалось, он кончает, но это было пока только сумасшедшее наслаждение… А когда оно все-таки переросло в неудержимый оргазм, Билли испугался, что мозг разорвет от прилива крови. Том впервые видел, чтобы так кончали. Вбиваясь в трепещущее тело, глядя на него сверху, Том матерился, кончая сам, боясь, что его парню действительно плохо.
Он отпустил его руки, когда и самого еще не било в неконтролируемом экстазе, и теперь обнимал судорожно цепляющееся за простыни и за самого Тома, дрожащее тело. Задыхающееся, хрипло стонущее…
- Билли… Билли… Господи…
А Биллу не было плохо.
Просто ему еще никогда в жизни не было ТАК хорошо…
***
Том лежал на животе рядом с приходящим в себя Биллом и ругался хриплым шепотом:
- Бля… Какой же ты Картрайт придурок, у меня чуть сердце не остановилось! Я же думал, что тебе плохо!
- Сам ты… Кто меня довел, помнишь? Кто мне руки держал? Ты же мне не давал… Ты, чертов сексуальный подонок, – Билли улыбался, поглаживая свою грудь, до сих пор чувствуя отголоски убойного завершения этого секса.
- А ты и не вырывался особо, - оправдывался Том, пытаясь восстановить дыхание.
- Не вырывался. Я просто доверяю тебе, - ответ, от которого пропустило удар сердце, и перехватило горло обручем.
«Блядь!»
И нет сил что-то сказать, съязвить, возразить. Есть силы только молить, чтобы он посмотрел в глаза.
И Билли не отрывался от его подернутых наркотической дымкой глаз, сглатывая и кивая.
- Иначе я никогда бы не позволил тебе меня держать, - прошептал он и облизал пересохшие губы.
А Том, молча, так и не разворачиваясь на спину, притянул его к себе, к своим губам - нежного, разгоряченного, влажного и растрепанного - и поцеловал глубоко и страстно, прикусывая язык, лаская гладкие зубы и штангу, ощущая, как теплая рука скользит по спине, машинально сжимая сильными пальцами напряженные мышцы.
И они чувствовали оба, что какой бы убойной не была эта разрядка, желание полностью не ушло. Вернее оно снова возвращалось, медленно, но верно. Экстази давал о себе знать, не позволяя расслабиться и уснуть. А под рукой обнаженное, любимое тело, невольно прогибающееся под нежностью и теплом настойчивой руки. И оторвавшись от губ, Билли продолжил целовать Тома в плечо, шею, когда тот со стоном откинул голову, а потом, склоняясь над невыносимо красивым телом, целовал лопатки, медленно и осторожно опускаясь губами и языком, все ниже по позвоночнику, лаская выбитого дракона, кончиками пальцев ощущая, как под кожей играют мышцы. Сейчас, когда Тома ласкали любимые губы и руки, нежность разрядами, будто уколами, проникала в каждую клеточку тела, отдаваясь в нервных окончаниях мелкой дрожью. Руки касались бедер, поясницы, прижимали к себе, возбуждая и распаляя все сильнее. Билли терся о бедро Тома стоящим членом, чуть постанывая, закинув на него ногу, прижимаясь всем телом.
А Том, начинающий терять голову, не просто позволял ему себя ласкать, он хотел этой ласки, этой нежности. Очень хотел. Еще не совсем осознавая, что желание начинает трансформироваться во что-то, не осознавая, КАК начинает отвечать его тело.
Билли бездумно делал то, чего требовало его распаленное воображение, ища выход тем эмоциям и желаниям, что рвались изнутри. Он чувствовал, как Том начинает расслабляться, плавясь под его руками, и Картрайта перло от сознания, что его любовник так откровенно реагирует на него.
