Нора Робертс - Прощай, прощай, черный дрозд!

— Возможно, Гэннон что-то знает о них. Из рассказов родных или информации, собранной в процессе работы над романом. Если так, то я хочу знать, почему она ничего не написала о семье Крю в своей книге, хотя все остальные имена привела. Ну что, Фини, проведешь поиск?

— Проведу.

— Ах да… Рорк предлагает свои услуги в качестве гражданского консультанта. Он собрал для меня первоначальные данные и хочет продолжить эту работу.

— Нет проблем. Я свяжусь с ним.

— Макнаб, мне нужны данные, хранящиеся в компьютере и телефоне Кобб. Аппаратура Гэннон и Дже кобе уже в управлении. Свяжись с дежурным и проверь ее.

— Будет сделано.

— Я убеждала Гэннон подумать о частном телохранителе. Кажется, она вняла. Мы будем держать ее под охраной, пока позволит бюджет. У этого преступника есть четкая цель, и выбор жертв не случаен. Обе женщины связаны с Гэннон. Если он решит, что Гэннон владеет необходимой ему информацией, то не мешкая примется за нее. В данный момент единственная ни точка, которая ведет к убийце, — это преступление пятидесятилетней давности. Постараемся узнать о личности нашего подопечного как можно больше. Пибоди, в кабинет!

Когда Ева плотно закрыла дверь, сбитая с толку Делия уставилась на напарницу во все глаза. Ева налила из термоса две чашки кофе и молча показала Пибоди на стул.

— Я что-то сделала не так? Признаться, во время совещания я слегка растерялась. Понадобилась целая минута, чтобы я поняла, что от меня требуется. Я…

— Ты все сделала правильно. Но рассеянные копы не годятся для работы в команде. Как и копы, которые каждые две минуты сомневаются в себе. Пибоди, ты заслужила свой значок и теперь носишь его по праву. А позвала я тебя вовсе не поэтому.

— Тогда почему же?

— Давай говорить начистоту. Мне кажется, ты обижаешься, что я не каждый раз привлекаю тебя к делу.

— Да нет… Просто я пытаюсь научиться соблюдать общий ритм. Мне хочется стать хорошим копом.

— Пибоди, я сплошь и рядом работаю сверхурочно. Причем постоянно. Таскаюсь по городу, тяну очередную ниточку, выдвигаю новые гипотезы или торчу за компьютером в своем домашнем кабинете. Использую Рорка. Таков мой стиль. Понимаешь, я живу этой работой. Дышу ею, ем ее, сплю с ней. А тебе не советую. У меня есть для этого свои причины. А у тебя их нет.

Ева мрачно смотрела в чашку, вспоминала длинную вереницу жертв и думала, что эта вереница началась с нее самой. С окровавленного ребенка, замерзающего в холодном номере далласской гостиницы.

— Я не могу делать это по-другому. И не буду. Иначе мне не прожить. Но ты — другое дело. Это не значит, что ты плохой коп. Если я что-то делаю в одиночку, то вовсе не потому, что считаю тебя плохим копом.

— Я тоже не всегда могу забыть о работе.

— Этого не может никто из нас. Но тот, кто не находит способа, позволяющего жить в ладу с собственной совестью, сжигает себя. Сходит с ума, спивается или кончает с собой. Ты можешь найти этот способ. У тебя есть семья, есть другие интересы. И, если уж на то пошло, Макнаб.

У Пибоди задрожали губы.

— Я люблю его. Как ни странно.

Ева заглянула ей в глаза, и этого оказалось вполне достаточно.

— Да вижу.

— И в этом все дело! Я понимаю, о чем вы говорите. Я тоже не всегда могу забыть о работе, но временами мне это удается. Я не прокручиваю все в голове, как это делаете вы. Но таких, как вы, больше нет. А у нас в полиции все равно не так уж мало хороших копов.

— Вот именно. Ну что, мир?

— Мир.

— Тогда марш отсюда. До встречи с Гэннон мне нужно кое-что сделать.

Ева заказала консультацию с Мирой. После долгого торга секретарша доктора выделила ей тридцать минут во время перерыва на ленч. Встреча должна была со стояться в печально известной Харчевне. Ева не пони мала, какие причины заставляют столь светскую даму пользоваться низкопробной столовой управления, но спорить не стала.

Потом она позвонила секретарю полковника Уитни и с большим трудом договорилась о переносе отчета на вторую половину дня.

В следующем разговоре упоминались билеты на игру «Янки» с «Мете» с местами в ложе. В результате главный эксперт пообещал представить полный отчет об обоих случаях к четырнадцати ноль-ноль.

Довольная Ева собрала вещи, дала сигнал Пибоди, и они отправились в город.

Пибоди, подбоченившись, разглядывала здание Биржи.

— Это называется «возвращение на место преступления после его совершения».

— Преступление совершили не мы, так что называть это возвращением нельзя, — возразила Ева. — Мне просто хотелось взглянуть на дом.

Они подошли к витрине.

— Сколько блеска! — воскликнула Пибоди. — Поразительно: в одном квартале города собраны товары на миллионы долларов. Просто чудо, что эти магазины грабили не каждый день.

— Три человека входят, здороваются за ручку с четвертым и выходят обратно с карманами, полными бриллиантов. Никто ничего не заподозрил, поскольку наводчик много лет был здесь своим человеком, пользовался авторитетом и доверием.

Ева изучала витрину и людей, которые останавливались полюбоваться выставленной там сверкающей мишурой. Золото и серебро — металлы; рубины, изумруды и яркие, как солнце, бриллианты — минералы. Поскольку источником энергии эти вещи не были и согреть зимой не могли, Еву они не привлекали.

И все же она носила на пальце золотое кольцо, а на цепочке под рубашкой — яркий искрящийся бриллиант. Подарки Рорка. «Символы, — думала Ева. — Про сто символы. Но пусть только кто-нибудь попробует отнять их у меня! «

— Наводчик тоже должен был удрать, — продолжила она. — Практически следом за ними. И уйти в подполье. Он знал, что подозрение сразу падет на него, но соблазн был слишком велик. Однако воспользоваться украденным он не успел: его убил Крю.

Ева подняла глаза и, как туристка, посмотрела на верхние этажи. Здание с тех пор не раз перестраивалось, но в основном его исторический облик сохранился.

— Вошли, вышли — и все, — задумчиво сказала она. — Конечно, в конце концов копы выяснили бы их личность, но не сразу: у каждого из них имелись фальшивые документы. А вот наводчик был карточным игроком и рано или поздно обратил бы на себя внимание полиции. Поэтому им нужно было уйти в подполье, спрятать камни и подождать, пока не утихнет шум. А потом — раз и в дамки. Ты знаешь, почему это могло выгореть?

— Следствие сосредоточилось бы на наводчике. По крайней мере, на первых порах. Решили бы, что он спланировал и совершил преступление в одиночку, а потом исчез, забрав с собой бриллианты. И погнались бы за ним.

— Да. А остальные тем временем разбежались бы в разные стороны и затаились. Крю совершил большую ошибку, не избавившись от трупа. Куда умнее было бы бросить его в воду, чтобы копы теряли время, разыскивая мертвеца. Это не пришло Крю в голову, потому что он думал о другом. Жадность… Как только этот человек получил то, чего желал, он захотел большего. И именно поэтому умер в тюрьме. Наш подопечный куда умнее.