Энн Максвелл - Тень и шелк

Но стоило ему увидеть перед собой Дэни, как раздражение угасло. Губы растянулись в медлительной, ленивой улыбке. Он передвинул длинные ноги и коснулся колена Дэни.

— Вот уж не думал, что увижу тебя здесь, — произнес он. — Ты же избегала меня.

Его голос прозвучал хрипловато от недавнего сна и еще чего-то, заставившего Дэни вспомнить Арубу, ливень и наслаждение, о существовании которого она прежде не подозревала.

— Я просто пыталась облегчить жизнь, — ответила Дэни.

— Кому? Себе?

— Нам обоим.

Дэни беспокойно выпрямилась на сиденье и закинула руки за голову, пытаясь избавиться от напряжения в спине и плечах.

Она без всякого умысла пыталась размяться, однако ее движения выглядели далеко не безобидными. Ее блузка туго натянулась на груди, чувствительность которой усилилась от одного вида Шона и воспоминаний об Арубе.

Дэни с запозданием вспомнила, что верхние пуговицы ее черной шелковой блузки расстегнуты. Ткань разошлась, открывая взгляду мягкий белый лифчик и округлости груди. Машинально она потянулась, чтобы застегнуть блузку.

В тот же миг, как ее пальцы коснулись первой пуговицы, она заметила, что Шон следит за ней пристальным мужским взглядом, ошибиться в значении которого было невозможно. У нее дрогнула рука. Действие, которое в любом другом случае было бы донельзя простым, стало невозможным. Мелкие пуговки отказывались входить в скользкие шелковые петли.

Шон мягко отвел в сторону ее руки и справился с пуговицами. Набухшими сосками Дэни ощутила легкую ласку его пальцев сквозь шелк, когда он расправлял блузку.

— Вот так, — заключил он. — Все застегнуто, как полагается. Ты ведь этого хотела?

Дэни отвела взгляд, прочитав откровенную жажду в его глазах. Уставившись на собственные руки, она молча проклинала пальцы, выдавшие ее чувства.

— Извини, — с трудом выговорила она. — Поверь, я не пыталась соблазнить тебя.

— Знаю.

— Правда?

Дэни взглянула на Шона в упор.

— Да, — ответил он. — Между сном и пробуждением есть минуты, когда примитивные инстинкты вспыхивают ярким пламенем.

На миг их глаза встретились. Дэни с трудом преодолела свое влечение к этому мужчине.

Шон вел такую же борьбу с самим собой, осваиваясь с новой мыслью, что Дэни влечет к нему так же сильно, как его к ней.

Скоро, пообещал он себе. Очень скоро.

Но время, оставшееся до завершения обета, казалось Шону вечностью. Только потом он будет вправе исследовать ту сторону своей натуры, на которую некогда предпочитал не обращать внимания.

Однако Прасам Дхамса так не считал. Уже не первый раз Шон задумался, что такого увидел в нем лама и что прошло незамеченным мимо него самого.

Дверь в салон открылась, нарушив тягостное молчание. Лия Рабин, старший пилот «Риск лимитед», вышла к пассажирам.

Шон перевел на нее взгляд. Лия была не крупной и не миниатюрной, не полной и не худой, на редкость смышленой особой, обладающей самой стремительной реакцией, какую только Шону доводилось встречать у мужчин или женщин.

— Где приземляемся — на приморской полосе или посадочной площадке для «боингов»? — спросила Лия Рабин. — На земле хотят знать об этом заранее.

— На площадке для «боингов», — ответил Шон. — Лучше не афишировать наше прибытие. Кто встречает?

— Гельман. Вчера прибыл из Лос-Анджелеса.

— Он бывал в Сиэтле?

— Он вызвал местного агента по фамилии Фландерс.

— Фландерс? — переспросил Шон.

— Это бывший агент таможенной службы США. Он долго работал в этих краях.

— А я его знаю?

— Он не знаменит, если ты спрашиваешь об этом, — пояснила Рабин. — Скорее печально известен.

Уголки губ Шона приподнялись.

— Такие проблемы мне знакомы, — заявил он, переглянувшись с Дэни. — Что с ним стряслось?

— В прошлом году его уволили, — без обиняков сообщила Рабин.

— Почему?

— Официально — он досрочно вышел в отставку.

— А неофициально? — допытывался Шон.

— Фландерс слишком осложнил жизнь индейским контрабандистам, которые пытались обойти закон о пошлинах на ввоз сигарет, — объяснила женщина-пилот. — А еще ему многое известно о махинациях китайцев из Фуцзяня.

— Наш человек, — оценил Шон. — Сторонник равных возможностей. Слишком упрям, чтобы быть «политически корректным».

Дэни состроила гримаску.

— Еще не поздно, — напомнил Шон, наблюдая за ней. — Ты всегда можешь вернуться в свой кабинет.

— С какой стати ты вновь напоминаешь мне о «башне из слоновой кости»…

— Прости, это рефлекс.

— …словно буддийский монастырь — менее уединенное место, чем кабинет ученого? — на одном дыхании закончила Дэни.

Лия Рабин расхохоталась.

— Пусть я не разбираюсь во всех подробностях насчет тонов, мафий, наркокартелей и убийц, — добавила Дэни, — но я не собираюсь бежать и, подобно страусу, прятать голову в песок.

Минуту Лия Рабин пристально вглядывалась в лицо Дэни, а затем подмигнула Шону.

— Идеалистка и реалистка в одном лице, — заключила Лия. — Я же говорила: Редпас и я не единственные женщины, в которых сочетаются эти черты.

— Иди-ка ты в кабину, — проворчал Шон.

— Слушаюсь и повинуюсь, повелитель. — Лия отвесила шутливый поклон. — Запомни, Дэни: ему нравятся женщины, которые умеют подчиняться.

— И после такой паршивой жизни нас не ждет ничего получше смерти? — печально вопросила Дэни. Лия Рабин со смехом закрыла за собой дверь.

— Философия дзен? — поинтересовался Шон.

— Весьма похвально, дзен-монах Шон Кроу.

— Уже не монах, — поправил он, взглянув на часы. — И не жалею об этом. Тебе понравится Хуан.

Дэни помотала головой, отчего ее темные блестящие волосы всколыхнулись.

— Этот разговор имеет ко мне какое-нибудь отношение? — осведомилась она.

— Самое прямое, можешь мне поверить.

— Никогда не бывала в Сиэтле, — пробормотала Дэни.

— Хуан Гельман — социолог, его диссертация была посвящена уличным группировкам Лос-Анджелеса. Досле защиты он решил применить свои знания в менее академической обстановке.

— Как ты?

— Никогда не писал диссертаций, — возразил Шон.

— Не писал, зато жил ими. Подумаешь, разница!

— Ты тоже. Да и много ли найдется ученых, буквально живущих своими экспедициями, как ты?

— Единицы, — коротко ответила Дэни.

— Может быть. Должно быть, университеты представляют собой необходимое убежище.

— Необходимое?

— Не все так жизнерадостны, как ты, Дэни. И лишь некоторые так же прекрасны.

— Прекрасны? — изумленно переспросила Дэни. — Да, само собой, — иронически кивнула она.

— Хорошо, что наши мнения хоть в чем-то совпали.

— Ошибаешься. У меня дома есть несколько зеркал. Что касается внешности, я принадлежу к среднестатистическому типу.