Кейси Марс - Молчаливая роза

Он улыбнулся, и Девон поняла, что именно таким в детстве был Джонатан. У нее дрогнуло сердце.

— Это сокращенное «Александр». Все ребята меня так зовут.

— Мне нравится. А можно мне тоже называть тебя Энди?

Алекс кивнул, что означало «о'кей».

Старшая сестра сделала знак молодой блондинке.

— Пойдемте, Дорис. Дайте им побыть наедине.

Женщины ушли, и Девон обернулась к Алексу.

— Я пришла помочь тебе научиться рисовать. Несколько лет назад я давала уроки.

Алекс просиял. Блеснула белозубая улыбка, казавшаяся особенно ослепительной на смуглом личике.

— Так вы будете учить меня?

— Да. Мне кажется, у тебя есть способности. Если захочешь, будешь неплохо рисовать.

— Это папа просил вас прийти?

— Не совсем. Честно говоря, я подумала, что ты захочешь сделать папе сюрприз и подарить ему на Рождество картинку. — Она не была уверена, что сможет долго ходить сюда. Рано или поздно это дойдет до Джонатана. Конечно, он будет взбешен, но ей это безразлично. Тем временем она приложит все силы, чтобы выяснить, что произошло с Алексом, а заодно сдержит слово и научит его рисованию.

— Вот здорово! — воскликнул мальчик. — А что мне рисовать?

— Запомни первое правило художника. Ты рисуешь все, что тебе нравится. Чего душа просит. Вот тебе первое задание. Нарисуй что захочешь, а я приду завтра, и мы посмотрим, как это сделать лучше.

— Все, что захочу?

— Все. Только дай волю фантазии — увидишь, что получится.

— Это будет здорово, мисс Джеймс! Не могу дождаться, когда возьмусь за карандаш.

— Знаешь что, Энди? — Она ласково улыбнулась мальчику. — Я тоже. — Как ни странно, это было сказано от души. Девон любила детей и мечтала о собственных ребятишках. Алекс Стаффорд был смышлен и талантлив. Весь в красавца-отца и такой же обаятельный. Девон сразу привязалась к мальчику и поклялась сделать все, чтобы помочь ему. Когда терапевтическая сестра вернулась в кабинет, Девон поднялась и пожала мальчику руку.

— До завтра, о'кей?

— О'кей.

— И не забудь, это наш секрет.

— Я помню. До завтра, мисс Джеймс!

— До свидания, Энди.

Не успела Девон войти в дом, как зазвонил телефон.

— Хелло, Девон. — Это был Джонатан. — Нам нужно встретиться.

Она ощутила гнев, смешанный с болью.

— Я уже говорила, что занята.

— Помнишь, ты хотела взглянуть на список постояльцев? Так вот, он у меня. Я позвонил Аде Микс и велел прислать его с курьером.

— Ты всегда был находчив.

Он сделал паузу, но решил не обращать внимания на ее вызывающий тон.

— Гостиница была открыта два года назад. Народу за это время перебывала уйма, но среди них довольно много нью-йоркцев. Думаю, имеет смысл начать с них, обзвонить, а кое к кому заехать и поговорить. Я буду у тебя в пять тридцать.

— А что, постояльцы оставляли номера телефонов?

— Некоторые оставляли. — Последовала еще одна пауза. — А телефоны других мне удалось узнать.

— На такие дела ты мастер.

— Девон, пожалуйста…

— Ладно, черт возьми. Извини. Ничего не могу с собой поделать.

Казалось, она видит его торжествующую улыбку.

— Итак, жди меня в полшестого, мой милый маленький «тенси». Может быть, мне удастся уговорить тебя использовать свой жар в других, более мирных целях.

Девон чуть не задохнулась от негодования.

— И думать не смей!

Но он уже повесил трубку.

Глава 18

Джонатан приехал к Девон ровно в пять тридцать. Удивительная точность, если учитывать, как он занят. Когда он вошел в дверь, Девон собралась с силами и приготовилась к отражению очередного штурма.

На нем были черные шерстяные слаксы, итальянские черные лакированные туфли и белая рубашка с отложным воротничком, выпущенным поверх черного с кожей свитера с вырезом в виде буквы «V». Сверкнула обезоруживающая белозубая улыбка, и у Девон перехватило дыхание. Смуглый, красивый, высокий, мускулистый и дышащий уверенностью в себе, Джонатан был совершенно неотразим.

— Хелло, Девон. — Взгляд серо-голубых глаз обжигал все, к чему прикасался.

— Джонатан… — Она пыталась держаться холодно и отчужденно, но — видит Бог — это было трудно. Он никогда не был так красив, и его чары действовали на Девон еще сильнее, чем в день первой встречи.

— Я принес список постояльцев. — Слова его звучали строго по-деловому, но легкая хрипотца в голосе придавала им какой-то особый смысл.

— Спасибо.

— На самом деле это три книги, полные фамилий. — Стаффорд протянул Девон большой конверт из плотной бумаги, не отрывая глаз от ее лица. — Шесть номеров каждый вечер, из них четыре заняты круглый год. Целая куча народу.

Девон отвернулась, избегая его взгляда.

— Да уж… Я никогда не думала, что их так много. — Она инстинктивно сделала шаг назад, сопротивляясь отчаянной тяге к нему. Должно быть, Джонатан это заметил, потому что его поза слегка изменилась.

— Я попросил секретаршу перепечатать фамилии, адреса и номера телефонов, — сказал он, взяв себя в руки, — а потом рассортировать их по месту жительства. Думаю, так будет проще.

— Да… Пожалуй. — Она заставила себя улыбнуться. — Я думаю… если там действительно столько народу, как ты говоришь, то вместо телефонных звонков лучше разослать им вопросник и посмотреть, кто из них откликнется. Правда, это хлопотно, но…

— А что, неплохая идея. Работы будет меньше, да и людей мы не отпугнем. Ты составишь письмо, а я попрошу Ди проследить за отправкой почты.

— Согласна.

— А я тем временем мог бы ознакомиться со сведениями, которые тебе удалось собрать. Если я не успею закончить до ухода, то возьму их с собой и дочитаю дома.

Девон подозрительно посмотрела на него и упрямо покачала головой.

— Эти записи стоили мне нескольких недель напряженного труда. Они останутся у меня. Если хочешь, сделаю для тебя копии. — Она ожидала вспышки гнева, приготовилась к этому, но… Джонатан только отвернулся.

— Девон, Я пришел помогать тебе, а не саботировать. Я лучше, чем ты думаешь. — Его красивое лицо стало таким грустным, печальным и тоскующим, что сердце Девон облилось кровью.

Ей хотелось броситься к нему, обнять за шею, положить голову на плечо, хотелось сказать, что она соскучилась по нему, что верит ему так же, как и прежде, что согласна слушать его до утра и делиться с ним своими секретами…

— Там увидим, — вместо этого сказала девушка. Правда, тон ее сильно смягчился.

Этого было достаточно, чтобы Джонатан воспрял духом.

— Тогда за чем же дело стало?