Лаура Леоне - Безумные мечты

– Он придет? – слабым от волнения голосом прошептала Мадлен.

– Ну разумеется, папа ведь давно приглашал его. А что, если ты не хочешь с ним встречаться, скажи, мы…

– Нет-нет, – тотчас оборвала сестру Мадлен. – Престон заслужил хорошее к себе отношение, и я должна честно сказать ему, что не хочу выходить за него замуж. Надо сделать это как можно быстрее.

Раздался стук в дверь, и на пороге появилась их мать. Немного поохав по поводу царапин Мадлен, она набросилась на Кэролайн – та все еще была в джинсах, не соизволив переодеться к ужину.

– Ты не понимаешь, что внизу уже собрались гости? Не хватало, чтобы кто-нибудь увидел тебя в таком виде.

Кэролайн тяжело вздохнула:

– Ладно, мама, иду переодеваться.

Однако Элеоноре Баррингтон показалось этого мало, и она накинулась на дочь уже по поводу ее прически:

– Дорогая, у тебя такие прекрасные волосы. Скажи, почему ты вечно ходишь…

– Иди-ка лучше займись своими гостями, – не выдержав, огрызнулась Кэролайн.

Шарлотта и Мадлен улыбнулись друг другу, когда за Кэролайн и Элеонорой закрылась дверь.

Шарлотта, взяв гребень, подошла к зеркалу и стала поправлять прическу.

– Мама до сих пор сердита на Кэролайн за ее участие в демонстрации протеста против компании «Рэндалл косметике».

– Неужели их протесты и по сей день не кончились? – удивилась Мадлен, подкрашивая глаза.

– Представь себе, да.

– А ты сама как к этому относишься?

– Честно говоря, мне сейчас не до этого, – тихо проговорила Шарлотта. – Я ведь была очень больна, пока ты была в Монтедоре.

– Что такое? – Мадлен обернулась и с беспокойством посмотрела на сестру.

Та, прикусив губу и стараясь не встречаться взглядом с Мадлен, тихо призналась:

– Я ходила на консультацию к одному очень хорошему диагносту, и он сказал, что… все мои проблемы – следствия или проявление булимии [15].

– Шарлотта…

– Ну и поэтому… не было настроения обсуждать с мужем проблемы его компании.

– Булимия! – не могла прийти в себя Мадлен. – Но как, почему…

– Потому что я всю жизнь боролась с лишним весом. Хотелось быть худой. Знаешь, Мадлен, я… – Голос Шарлотты вдруг оборвался, и она шепотом произнесла: – Ты была права, Мадлен, когда сказала тогда, что я…

– Пожалуйста, Шарлотта, не надо…

– Вот я и добилась того, что окончательно испортила собственное здоровье.

Мадлен нежно обняла сестру:

– Шарлотта, все образуется… Вот увидишь, все будет хорошо.

– Я боюсь, – вдруг призналась на ухо ей Шарлотта. – Да, Мадлен, ужасно боюсь, что уже никогда не смогу остановиться.

– И не думай даже! – неожиданно жестко ответила ей Мадлен. – Сможешь! Я в этом уверена.

– Но только не говори никому, ладно? Об этом знают только Ричард и Кэролайн, больше никто.

– Нет, что ты, конечно, нет! – успокоила сестру Мадлен. В душе она надеялась, что Ричард поддержит Шарлотту. – Спасибо, что рассказала мне…

Шарлотта вытерла выступившие внезапно слезы:

– Я просто почувствовала… Сегодня почувствовала, что могу тебе рассказать…

Мадлен обняла сестру:

– Ну и хорошо, Шарлотта. Я очень этому рада. Я бы хотела знать о тебе абсолютно все, понимаешь?

Мадлен выспросила у Шарлотты о деталях, касающихся ее предстоящего лечения. Так они проговорили довольно долго, до тех пор пока не пришла их мать и не заявила, что в доме уже полно гостей и пора бы им спуститься вниз. Мадлен ощутила вдруг, как это хорошо – быть несовершенной. Ведь тогда и остальные начинают с тобой делиться собственными несовершенствами и становятся тебе ближе.

Рэнсом добрался до Шато-Камилль в половине десятого. Праздник был в самом разгаре – звучала музыка, шампанское лилось рекой. Зайдя в огромный холл, Рэнсом оглянулся, пытаясь найти Мадлен. Но вместо нее к нему подбежала хорошенькая юная блондинка. Следом за ней подошла молодая женщина – ее можно было бы назвать красавицей, если бы она не была такой чудовищно худой. Странно – их лица показались Рэнсому знакомыми, и, присмотревшись, он узнал в них девушек с фотографии, которую видел в офисе Баррингтона.

– А, так вы ее сестры, – обратился он к ним без всяких вступлений.

– Меня зовут Кэролайн, а ее – Шарлотта, – рассмеялась младшая. – Ну а ты, наверное, Рэнсом. – Кэролайн кивнула, одобряя его внешний вид, и, с сочувствием посмотрев на ногу, спросила: – Болит небось?

– Да так, слегка… – Рэнсом едва заметно усмехнулся.

– Но Мадлен сказала, что ты явишься без галстука… – удивленно произнесла Кэролайн.

Стоявшая рядом Шарлотта изо всех сил пыталась не рассмеяться.

– Я был бы рад без него обойтись, но ваш отец предупредил, что это будет прием, где все должно быть по правилам… Так где же Мэдди?

Шарлотта растерянно заморгала:

– Ты зовешь ее «Мэдди»?

Рэнсом только улыбнулся в ответ:

– Но где она?

– Она сейчас с Престоном, – ответила Шарлотта.

– С Престоном? – Рэнсом нахмурился.

– А-га. – Кэролайн пристально посмотрела на него; в ее голубых глазах горели веселые огоньки. – Надеюсь, Престон не испортит тебе настроения?

– Престон – нет, – вздохнул Рэнсом. – А вот как твоя сестра – не знаю.

Шарлотта указала куда-то направо:

– Они в соседней комнате.

Мадлен проговорила с Престоном минут двадцать. Извинилась за свое прежнее поведение, призналась в том, что давно уже решила не выходить за него замуж, и добавила, что он, несомненно, заслуживает женщины, которая будет его любить по-настоящему. Разумеется, Престон вел себя как настоящий джентльмен, и объяснение прошло гораздо легче, чем предполагала Мадлен. И тем не менее, когда разговор их наконец закончился, она почувствовала огромное облегчение. Они с Престоном и ее отцом как раз пили шампанское, когда двери распахнулись и на пороге появился… Рэнсом!

Увидев его, Мадлен до того разволновалась и растерялась, что застыла на месте. Она выронила из рук бокал с шампанским. Тот разбился, вино разлилось по ковру, и окружающие повернулись в их сторону. Но к ним уже летел со всех ног официант, знавший, что в таких случаях необходимо как можно быстрее навести порядок.

– Ты пришел! – вырвалось у Мадлен.

– Рэнсом! Я ужасно рад, что вы здесь. – Баррингтон горячо пожал ему руку.

– Спасибо, сэр, – улыбнулся Рэнсом. – Я надеюсь, что, когда мне будет шестьдесят, я буду выглядеть так же превосходно, как и вы. Хотя и понимаю, что это недостижимо.

– Господи, да на тебе галстук! – ахнула Мадлен, разглядывая Рэнсома.

Тот поморщился:

– Пришлось взять напрокат…

– Это заметно, – ответила она.

– Слушай, Мадлен, не будь же таким снобом!