Как рушатся замки (СИ) - Вайленгил Кай
Удивление пришпилило Лис к полке. Она изогнула губы – то ли оскал, то ли нечитаемая гримаса.
— Я ни с чем не определялась.
— Не вы ли поднялись на поезд с человеком, которого избегали? Вы признались, что опасаетесь тюрьмы, хотя не сошли ни на предыдущей станции, ни на ночных остановках. Для вас улизнуть – дело нехитрое, охраны ведь не приставляли. Вас никто не принуждал оставаться. Вы сделали выбор добровольно. У Элерта такой роскоши нет. Влиятельные люди, подобные ему, из политики по личной инициативе не уходят. У них два пути: в могилу либо…
— Захватывать власть? – спаясничала девушка.
От выражения Берга по спине пробежали мурашки. Её случайная шутка угодила в цель.
Наплевав на правила приличия, Лис присвистнула.
— Генерал, вы на минном поле танцуете с вашими умозаключениями.
— Я озвучил очевидное. Он для них не друг, не товарищ. Его авторитет на международной арене – его броня. Отпади в нём надобность, ни альтамы, ни канцлеры не спросят мнение сорнийцев. Им наплевать на общественный резонанс: народ не восстановился после революции, чтобы хвататься за оружие ради одного человека. Жизнь Элерта измеряется степенью его полезности, к сожалению.
— Вы драматизируете, генерал. У него есть выбор: он может попросить убежище за рубежом.
— Вы не хуже меня осознаёте: до него дотянутся и там. К тому же, он бы не уехал.
— Ну и зря. Глупо сидеть и ждать смерти.
Берг посмотрел прямо ей в глаза, и к щекам Лис прилил жар. В его понимании сейчас она тоже сидела и глупо дожидалась ареста. Грабли, подложенные под ботинок интерина, со смачным хлопком прилетели ей в лоб.
— Нравитесь вы мне, Джен. Ему такие помощники не помешают.
— Почему у меня чувство, что наш милый диалог свёлся к собеседованию?
Девушка невольно рассмеялась. Бессмыслица.
— Моя верность продаётся, – предупредила она.
— Я скажу ему не мелочиться. Вы не пожалеете.
— Если он не вознамерится организовывать путч, – пробубнила она, оставшись наедине с разрозненными мыслями.
========== Глава 7. Выбирать или прогибаться. Часть 2 ==========
«Генерал Равель Партлан оставил нас умирать, а император лишь похлопал его по плечу. Мы отбросили солдат неприятеля от второй линии обороны. Мы не дали им прорваться ценой тысяч жизней, но, когда нас зажали в тиски и мы попросили о помощи, этот трус передал в ответ: «Задержите врага или умрите с честью!». С честью! Они прикрылись нами, как щитом, и смеют говорить о чести, сидя в чистеньком штабе!»
Записки о войне 1901-1904 гг.
На станции поезд нагнал ливень. Туча надвинулась с запада, загородив солнце; на улице потемнело; повеяло дождевой прохладой. Сначала с неба сорвались крупные редкие капли – торговцы, усеивавшие платформу, заторопились собирать прилавки под недовольные восклицания голодных пассажиров: не всякому хватало денег на обед в вагоне-ресторане. Лис тоже пришлось вернуть заготовленные монеты в кошелёк: женщины, продававшей дикую вишню, на месте не оказалось. Разочарованная, она бегло оглядела заметно поредевшую толпу и, подобрав длинную юбку, спрыгнула на рельсы. Через них путь до купален выходил короче. Её не прельщало терять время на цивилизованную дорогу через привокзальную площадь, тем более под дождём, поэтому она благополучно проигнорировала предупредительный свисток вигиля. Законник всё равно за ней не побежит, за воротник на платформу не потащит. Любителей сокращать маршруты через железнодорожные пути водилось много – за каждым не угонишься. Вот они и не напрягались: занятий у них без того хватало.
Предприимчивость девушку не спасла. Ливень застал её у лестницы, и остаток пути она преодолела за считанные минуты. Когда она ворвалась в помещение, внеся в него запах луж, с волос капало, платье промокло до белья, в туфлях хлюпала вода. Пришлось добавить купюру за сушку одежды и ещё немного – за водонепроницаемый плащ, за которым отправили мальчонку-помощника. Благо магазинчик располагался поблизости, прачка – девушка-элементаль с недовольной физиономией – к обязанностям подходила ответственно, и по окончании банных процедур Лис ничто не задерживало в купальне. За чистотой в ней не следили: слив забивался клубками волос; кафель покрылся ржавчиной, кое-где на нём виднелись засохшие следы неясного происхождения; у кабинок, где посетители бросали одежду на табуреты, скапливалась грязь с их ботинок. Девушка морщилась от отвращения, подгибая пальцы ног: склизкий пол не внушал доверия, по нему будто сопли размазали. К счастью, из лейки текла горячая вода: ощутив её прикосновение к коже и добротно намылившись, Лис почти простила заведению его минусы.
С потом утекало напряжение. Оно не пропадало совсем – всего лишь сворачивалось в маленький тугой узелок по центру живота.
Разговор с Бергом не шёл из головы. Её не покидало чувство, что генерала подослал Катлер: затей аналогичный диалог он, Лис бы запретила себе даже помышлять о союзе с ним – срабатывал защитный механизм. Несмотря на признание: теперь она не относилась к его предложению категорично и про себя надеялась на повторное, – решение давалась ей тяжело. После ухода Берга она прикинула с десяток вариантов развития событий: от наиболее удачных для неё до откровенно паршивых. В основном выводы завязывались на рациональном «не связывайся»: старуха вполне способна найти предателей без неё, Лис рискованные приключения ни к чему, заключать контракты с политиками – штука ненадёжная. Мэм рвения не одобрит. Увлечённость девушки канцлером – так вообще дело неважное. Она не ребёнок, не умеющий контролировать желания, – перетерпит, смирится, остынет. Не забудет – невозможно забыть того, кто блистает то в газетах, то по радио. Однако ураган внутри постепенно утихнет. Люди переменчивы. В них нет ни капельки вечного.
К поезду она возвращалась в приподнятом настроении. От тела пахло банным мылом, плащ не давал вымокнуть, и, хотя обувь всё так же чавкала от влаги, девушке значительно полегчало. Для полного удовлетворения не доставало кулька с вишнями, но торговка не объявилась.
На платформе торчали двое вигилей. По какой-то неведомой причине они не заходили в вокзал. Дождь хлестал косыми линиями с силой, на какую способна только стихия; бедолаги, насквозь мокрые, вытянулись у столбика с названием станции – под бесполезной коротенькой крышицей. Их самоотверженность проявилась невовремя: пассажиры не вылезали из поезда, торговцы разошлись, с ними ускакали и воришки-карманники – день шаек с утра не задался. Нормальные служители закона час назад отправились бы рубиться в карты – с чего им бестолково мёрзнуть под ливнем?
Лис вскочила на подножку вагона, собираясь подняться, когда за стеной дождя различила надпись «ТЕЛЕФОН». В Тэмпле её обычно встречал Малси: перед её отъездом в Дельфи он обзавёлся правами и машиной, – и она не испытывала ни малейшего желания наткнуться на него в этот раз. Хоть подозрения на его счёт не обзавелись доказательствами, доверие утекло в сквозные отверстия сомнений. Для девушки, привыкшей полагаться на чутьё, его причастность к инциденту с Эйвилин лежала на поверхности. Он врал ей, старухе, он провёл принцессу – и ради чего? Малси доверия не заслуживал. Лучше ему не знать, кто ехал с ней в поезде. Ей ни к чему вопросы. Соврёт, что отравилась, – он не проверит и в благородство не сыграет: в машине сиденья кожаные, подушки бархатом отделаны – велик риск испортить роскошь рвотными массами. Посочувствует, повздыхает в притворном расстройстве – и, повесив трубку, возвратится в койку к проституткам или за стол – прожигать получку в карты. По утрам, вне заданий, он ничем иным не занимался, так что на разговор много времени не потратится. Зависимости перетягивали весь его интерес.
Пробежав мимо нахохлившихся как петухи на насесте вигилей, девушка впорхнула в душное неосвещённое помещение. В тесном коридоре без окон не включали лампы, или, что вероятнее, их выкрутили шибко нуждающиеся. В таких захолустьях с заменой не заморачивались: всё равно украдут. Телефонные аппараты располагались в кабинках, и из левой приглушённо доносился голос. Лис отпустила дверную ручку. Человек был ей отлично знаком.
