Опиум - Лидия Сивкевич
– Да, и ты была бы поближе к моему мужу, не так ли, Нати?
Наташа резко подняла взгляд от чашки чая к моему лицу. Какое-то время она думала, не показалось ли ей, или не ошиблась ли я, ведь мы обе говорили на чужом языке. В конце концов, по моему взгляду она поняла, что услышала верно, а я в свою очередь не ошиблась в выборе местоимения.
– Рита, – моё имя в её устах звучало смешно, слишком мягко.
Я и не знала, что букву «р» можно произнести так глухо. Получилось что-то вроде «Лита», но прозвучало всё ещё не противнее бюджетной марки микроволновок от Волохова.
– Я не понимаю. – Очень правдоподобно соврала Нати, долю секунды я даже сомневалась. – Тебе, наверно, что-то показалось. – Смягчив черты лица, добавила японка. – Прости, если я лишний раз посмотрела на Даниэля. Он очень и очень интересный человек.
По моим венам растеклось это тепло правды, которую знаешь, слушая ложь. Наташа напряжённо улыбнулась. Ей и в голову не пришло, что мужчина мог рассказать своей жене о таком предложении другой женщины. Я поспешила сломать мир своей так называемой подруги:
– Мы не скрываем друг от друга ничего. Он рассказал мне.
Нати окаменела на глазах. Цвет её кожи мгновенно утратил нежный румянец и стал салатово-зелёным. Перед ней встал выбор: гнуть свою невинную линию или сгореть от стыда, сознавшись. Она бросила осторожный взгляд на своего мужа, снова налилась румянцем ярче прежнего и скромно понурила голову. Так она и просидела до конца встречи.
Я весь оставшийся вечер ощущала себя так, будто меня накрыли картонной коробкой. Мне не было дела до еды и разговоров. Я находилась в приглушённом коробе, где отчётливо слышала только собственные мысли. Иногда я вставляла реплики в диалог и отвечала на все адресованные мне вопросы, только услышав своё имя, но так и не могла избавиться от чувства тревоги и снова влиться в комфортное времяпровождение. Мне будто поручили вынести приговор собственному мужу. Нет. Любимому мужчине.
Пару раз я поворачивалась к нему и рассматривала почти тайком, будто мне не позволялось делать это открыто. Даня в своей обычной манере вел разговор. Сам он говорил мало, в основном слушал, но каждая его фраза звучала во внемлющей тишине. На его лице, как второй слой кожи, оставалось надето спокойствие и величие. Глубокий взгляд его зелёных глаз мало кто выдерживал без перерывов. Даже Ди Вонг держал зрительный контакт несколько секунд и спешил хоть мельком взглянуть на жену или на меня, а, в крайнем случае, в любую пустую точку.
И спустя годы лицо Князя казалось мне шедевром. В груди начинало что-то нагреваться и сжиматься, как только я всматривались в острые, грубые черты. То ли у остальных присутствующих были маленькие черепа, то ли у него он был больше, но его лицо всё ещё казалось мне необычным. Словно он действительно принадлежал другой, внеземной расе. Почему мы не могли спрятаться где-то там, на его родной планете?
После изматывающих переговоров и не менее изматывающей экскурсии мы вернулись в свой номер и остались наедине. Легче мне не стало. Я просто стянула с себя маску деловой леди и уткнулась в горячее плечо Дани, вдыхая родной запах посреди чужих.
Он поднял мое лицо к своему и лениво поцеловал. За день его раскрасневшиеся губы пропитал вкус традиционных специй. Я думала, что моё тело не способно на какую-либо активность, но усталость не столько скопилась в мышцах, сколько в разуме. Стоило этому мужчине скользнуть уверенными ладонями по моей спине к ягодицам и сжать их, как я выключила признаки усталости.
Наш ленивый поцелуй прервался, чтобы мы могли избавить друг друга от одежды.
– Насколько ты устала? – его глаза оценивали, будто он впервые увидел мою наготу, кроме этого в них сидел азарт.
– Боюсь представить, что ты придумал, – промурлыкала я, стягивая рубашку с его смуглых плеч. Отбросив её на кресло, я перевела взгляд на царскую кровать, похожую на огромную белую подушку.
– Ничего особенного, но я не намерен использовать постель. – Даня шагнул к панорамному окну, ведя меня за собой, и широкими рывками одернул чёрные шторы к стенам.
Передо мной распахнулся Токио, и я почувствовала смущение на коже. К этому моменту я уже была топлес, только расстегнутые брюки оставались на бедрах. Когда волна неловкости ослабла, внутри меня разгорелся тот же странный азарт, что горел в зелёных глазах моего мужа. Заметив это, Даня скользнул тёплыми пальцами по моему животу и медлительно стянул брюки и трусики по моим ногам. Когда я вышагнула из горстки ткани, он развернул меня к окну и опустился на колени. Я поняла, что он задумал, и прислонила ладони к прохладному стеклу, чтобы устоять на месте.
Это выглядело так, будто муж хотел примирить меня с этим городом, поэтому так бесстыдно знакомил с видом. Он открыл меня, поставив мою ногу на своё колено, и скользнул языком. Мои пальцы впились в волосы Дани, крепче прижимая его к себе.
Высотки стояли близко. Даже мой помутневший взгляд цеплялся за отрывки чужой жизни. Здание напротив горело холодным белым светом. В его окнах хорошо узнавалась обстановка офиса с пассивными фигурками людей. Меня успокаивало, что они заняты работой даже в столь поздний час и им нет дела до того, что происходит в отеле напротив.
Чуть дальше, через дворик, расположился жилой дом. В нём окна горели хаотично, разными оттенками и яркостью света. Но я могла без труда разглядеть обыденность семейных вечеров: где-то поздний ужин, по соседству просмотр телевизора, по другую стену любопытную собаку на подоконнике, а этажом ниже одинокую фигуру в окне. Стыд опять вернулся ко мне. Я потянула мужа наверх, желая спрятаться за его фигурой.
– Не-а, – он обошёл меня и прижался к моей спине, – ты останешься у окна.
– Хочешь, чтобы меня кто-то увидел, а? – поддразнила я.
– Ни в коем случае, – Даня толкнулся в меня и крепче обхватил руками за талию, зажимая в контрасте между своим горячим торсом и холодным стеклом. – Хочу, чтобы ты увидела его.
Моё нежелание жить в этом городе казалось таким незначительным, пока я была в объятиях мужа и смотрела в окно. Токио был огромным, необъятным, я не видела окраин с высоты тридцать седьмого этажа. Казалось, каждому имелось место, каждый желающий занимал свой клочок жизни, находясь здесь. Наверное, и я бы нашла этот кусочек, который приютил
