Мартина Коул - Леди-киллер

Дороти затрясла головой:

— Нет, никогда! Она не очень-то жаловала мужчин. И довольствовалась собственным обществом, одиночество не тяготило ее. Заведись у нее дружок, я узнала бы об этом. Все эти пятнадцать лет мы ничего не скрывали друг от друга. — Глаза Дороти наполнились слезами. — Леонора была такой хорошей, такой доброй, такой рассудительной! Кому могло прийти в голову сотворить с ней такое?! Ну кому?

Вместо ответа Кэйт слегка пожала руку этой уже немолодой женщине, и та разрыдалась.

— А что вы можете сказать о Фреде Боррингсе? — продолжала расспрашивать Кэйт, когда Дороти успокоилась.

— Он заглядывался на Леонору, вот и все, — ответила женщина, высвободив руку. — Насколько я понимаю, он был не прочь стать ей больше чем другом, понимаете? Но Леонора… — голос у Дороти снова дрогнул, — Леонора не захотела. Достаточно с нее было мужа-грубияна. Она зареклась впредь связываться с кем-нибудь.

Кэйт смотрела на Дороти невидящим взглядом и размышляла.

Как же, черт побери, убийца проник к Леоноре в квартиру? Не переоделся ли рабочим из жилищной конторы? Преступники нередко прибегают к подобным трюкам. Постучат в дверь, скажут: это газовщик или электрик. Ну, их, конечно, впускают. Но все равно, должен же был хоть кто-то его заметить? Необходимо ознакомиться с показаниями соседей. И тогда, может быть, появится та самая ниточка, за которую можно ухватиться.

Пусть крохотная, тоненькая — какая-нибудь деталь! В домах подобного типа живут обычно отбросы общества: токсикоманы, нюхающие клей, потребители героина. Да, но даже их показания могли бы сдвинуть расследование с мертвой точки.

Как только началось вскрытие, Кэйт и Кэйтлин подумали об одном и тот же: ну вот, опять этот тип ушел незамеченным.

Впервые за годы службы Кэйт скрестила два пальца на счастье. Должно же ей наконец повезти!

О Леоноре Дэвидсон Патрик узнал от своего старого приятеля, старшего констебля. И тот заверил Келли, что в ближайшие сутки ему предоставят всю имеющуюся по этому делу информацию. Сидя у себя в гостиной, Келли предался размышлениям. Кэйт — прелестная женщина, она нравится Патрику, очень нравится, но детектив из нее получился неважный. До сих пор дело не сдвинулось с мертвой точки. Впрочем, и его людям ничего не удалось сделать.

Келли хватило бы одной ниточки, совсем тоненькой, чтобы распутать ведь узел. Он знал, что Кэйт из сил выбивается в поисках убийцы. Но этот подонок просто неуловим, всех перехитрил и наверняка смеется над ними. Но не тот человек Патрик, чтобы спокойно об этом думать. Сама мысль об убийце вызывали в нем ярость.

Свою доченьку он похоронит в гробу, обитом внутри темно-красным атласом, с залитыми свинцом щелями, чтобы ни воздух, ни насекомые не могли проникнуть в него. Он буквально заболевал, стоило ему подумать, что его дорогую девочку засыпят холодной сырой землей и по ее лицу, по ее светлым волосам будут ползать сороконожки, забираться в рот, в уши. Этого гада надо сгноить, и не просто сгноить, а позаботиться, чтобы он подыхал в мучениях, как и его жертвы.

Келли опять потер веки. Сказывалось напряжение последних недель. Он подошел к той черте, за которой следует взрыв. Над камином висела фотография Мэнди. Снимок был сделан ее подружкой за несколько недель до гибели Мэнди, на дне рождения. Девушка потом увеличила фото, вставила в рамку и послала ему — Келли был до того тронут, что даже расплакался. На фотографии Мэнди смеялась, показывая свои прекрасные зубы-жемчужины, запрокинув голову и прикрыв глаза. Снимок был любительский, сделанный дешевой камерой, но удачный и очень нравился Келли.

В дверь осторожно постучал Уилли.

— Там к тебе Кевин Косгроув. — Брови Келли удивленно поползли вверх. — Может, врезать ему и послать ко всем чертям? — спросил Уилли.

— Не надо, — мотнул головой Келли, — пусть войдет.

Ощутив в груди боль, Келли подумал было, что это барахлит сердце, но тут же прогнал эту мысль.

Появился Кевин. Похудевший, неряшливый, с взлохмаченными волосами, весь заросший щетиной.

— Боже милостивый, ну ты прямо как старая керосиновая лампа! — не поверил своим глазам Патрик.

Кевин стоял в дверях, переминаясь с ноги на ногу. В лице ни кровинки.

— Я, сэр, пришел узнать насчет похорон Мэнди.

А смелый он парень, подумал Патрик. Не всякий осмелился бы прийти после того, как его здесь так отделали. Для этого нужно иметь мужество.

— Насчет похорон? — мягко переспросил Келли.

Глаза Кевина блуждали по комнате и наконец остановились на вазе.

— Можно мне прийти? Пожалуйста! — спросил он, набравшись духу.

Это «пожалуйста» прозвучало едва слышно.

Келли пристально поглядел на парня, стараясь преодолеть враждебность к нему.

— Ладно, приходи, только держись подальше от меня и моих близких! Надеюсь, ты понял? В том, что случилось с Мэнди, я считаю виновным тебя. Только тебя. И всегда так буду считать. Не брось ты ее одну… — Голос Патрика дрогнул, и он вновь ощутил боль в груди. — Ладно, вали! Убирайся отсюда, пока я опять не сорвался! И держись от меня подальше. Запомнил? Не дай Бог попадешься на глаза во время похорон, растерзаю!

Кевин повернулся и, понурившись, вышел из комнаты, а Патрик так и сидел, глядя на дверь, пока не вошел Уилли. Он принес кофе, поставил поднос на маленький столик в стиле эпохи Короля Эдуарда, наполнил две чашки — себе и Келли. Затем плеснул туда изрядное количество бренди. Келли забавно было смотреть, как неуклюже пытается этот здоровяк играть роль дворецкого.

— Давай потрепемся, Пэт, тебе это просто необходимо. А то ты все один да один. Слова не с кем сказать. Ну, твое здоровье! — Уилли приподнял чашку и глотнул обжигающе горячего кофе. — Черт бы побрал эту миссис Мэннерс! Видно, решила ошпарить мне глотку! А, Пэт?

Патрик расхохотался.

Уилли и не подозревает, что действует как хорошее тонизирующее средство.

С формальностями было покончено, и теперь предстояло обсудить дела, касающиеся бизнеса. Оба хорошо понимали друг друга, и в случае необходимости Келли всегда мог передать Уилли бразды правления. Они уже давно шли по жизни вдвоем.

— Пока особых новостей нет, — сказал Келли. — А, вот завтра я, возможно, получу всю имеющуюся информацию об очередном убийстве.

— И как только у этого сопляка хватило наглости явиться сюда? У меня так и чесались руки поучить его маленько! Для его же пользы!

Патрик пренебрежительно махнул рукой:

— Забудь о нем! Когда-нибудь он получит свое: если не от Господа Бога, то от меня наверняка!

— Я было подумал, Пэт…