Сандра Браун - Петля желания

– Узнаете эту парочку?

Это была зернистая, черно-белая фотография Беллами Прайс на балконе.

Облокотившись на перила, она смотрела вниз, явно чем-то недовольная. За ее спиной, голый по пояс, стоял Дентон Картер.

– Где это вы их сфотографировали? Когда?

– Возле дома, в котором живет Картер. Позавчера вечером.

– Между ними что-то есть?

– Хотелось бы знать, – ответил журналист. – Если мне не изменяет зрение, у него на талии намотан бинт. И еще гляньте на его лицо. Смотрится оно получше вашего, но и ему точно пришлось несладко.

Руп Кольер недоуменно выгнул брови, но ван Дарбин лишь пожал плечами.

– Я не знаю, кто, за что, когда, где и почему, – ответил он и недовольно нахмурился: – У меня не было возможности задать ему эти вопросы. Зато он натравил на меня и моего фотографа полицию.

Ван Дарбин рассказал Рупу, как это произошло, и тот, несмотря на боль и синяки, рассмеялся.

– Сейчас это и впрямь звучит смешно. Тогда мне было не до смеха, – обиженно отозвался репортер. – Нас задержали, и я был вынужден несколько часов ждать звонка моего главного редактора, который объяснил полицейским, что никакие мы не извращенцы. А все потому, что Дентон Картер с кем-то круто схлестнулся.

– Думаете, с Муди?

– Ну а вы как думаете? – вопросом на вопрос парировал ван Дарбин.

Хозяин дома с задумчивым видом откинулся на спинку кресла.

– Не знаю. Если у кого и сохранилась застарелая неприязнь, то, пожалуй, у Дента Картера. В свое время Муди обошелся с ним сурово, и если бы не алиби, Картеру наверняка светил бы срок…

– Погодите! – перебил его ван Дарбин. – Вы хотите сказать, что все могло быть иначе?

Что осудить могли не Стрикленда, а Картера?

Кольер не ответил, давая журналисту возможность самостоятельно сделать выводы. Он очень надеялся, что ван Дарбин поймет ровно столько, сколько нужно, и не догадается о том, о чем не положено знать, а именно, что Руп им искусно манипулирует.

– Разве это до известной степени не противоречит тому, что вы сказали ранее о сомнениях по поводу вины Алана Стрикленда? – спросил ван Дарбин, понизив голос до доверительного шепота.

– Я сказал, что судьба Алана Стрикленда находилась в руках присяжных.

– Но ведь их вердикт основывался на том, что им рассказали вы, мистер Кольер, а вы сказали им, что он виновен.

– Мои доводы основывались на результатах расследования, которое провел Дейл Муди.

Имелись ли у него веские доказательства? В то время я принял их как должное.

– Наверное, так и было.

– Получается, что так.

– Но вы не уверены на сто процентов?

– На Дейла Муди тогда сильно давило начальство, требовало поскорее найти убийцу девушки. У него уже имелся один подозреваемый, которого, однако, пришлось признать невиновным. Дейлу дали понять, что он выставит себя полным дураком, если у него ничего не выгорит с Аланом Стриклендом. И тогда Муди решил сделать все, чтобы Стрикленда осудили.

– Для чего все средства были хороши, я правильно понял?

Руп Кольер в очередной раз уклонился от прямого ответа.

– Я лишь хочу сказать, что на Дейла Муди давили – и мэрия, и полицейское начальство, и всемогущие Листоны, да и общественное мнение тоже.

– И ему пришлось нарушить закон, лишь бы представить суду виновника смерти Сьюзен Листон?

– Я этого не говорил.

– Но если ему нечего скрывать, почему тогда он напал на вас?

Кольер состроил болезненную гримасу.

– Вот и я тоже так подумал. Разве поведет себя так человек, который ни в чем не виноват? Дейл пригрозил мне, сказал, чтобы я никому не рассказывал о нашей «теплой» встрече. Предполагалось, что я стану молчать и никому ничего не скажу – ни вам, ни всем остальным. Но молчать – значит попустительствовать неправедному делу. Пойти на это мне не позволит совесть.

Ван Дарбин дернул носом:

– То есть Дейл Муди отправил под суд невиновного человека, и этот молодой человек умер мучительной смертью в тюрьме, – с пафосом произнес он, как будто уже придумывал вступительное предложение для будущей скандальной статейки.

– Вы только что произнесли слова, которые я не говорил, мистер ван Дарбин. Если вы их напечатаете, я потребую сатисфакции и подам в суд на вашу газету. Уповаю на Господа нашего и надеюсь, что правосудие все же свершилось. Однако…

– Опять ваше «однако»… У меня от него возникает эрекция.

– Если хотите услышать от меня эксклюзивную цитату, то слушайте. По этому поводу я бы сказал следующее: клянусь жизнью моей прекрасной жены и бесценных моих детей, что я исполнял долг прокурорского работника добросовестно. Я был неподкупен, движим желанием увидеть тот день, когда убийца Сьюзен ответит по закону за свое злодеяние. О мотивах действий или о поступках бывшего детектива Дейла Муди мне ничего не известно.

– Вы были бы разочарованы.

Дент оглянулся на Беллами. Та сидела справа от него на сиденье второго пилота.

Большую часть полета она хранила молчание, и Дент решил не отвлекать ее, дать возможность погрузиться в собственные мысли. Было ясно: ей не дает покоя резкое ухудшение здоровья отца, и она думает о его неотвратимой кончине.

Впрочем, похоже, что в ее мыслях присутствовал и он. И эти мысли явно не давали ей покоя, коль она надела наушники, чтобы поделиться ими с ним.

– Разочарован?

– Если бы мы довели все до конца прошлой ночью, уверяю вас, вы были бы разочарованы.

– Я и так был разочарован.

– Разумеется. Но не так, как если бы мы продолжили наше занятие. – Взгляд Беллами был устремлен вперед, но Дент мог поклясться, что мысли ее сейчас далеко. – Когда я рассказала вам о своем браке, вы тогда сказали, какой он был скучный.

– Это я для красного словца.

– Не сомневаюсь, но при этом вы были правы. За исключением одной вещи. Мой муж здесь ни при чем. Все дело во мне. Не его вина в том, что я быстро ему наскучила.

– Хорошо, принимаю ваши слова. И почему же вы ему наскучили?

– У меня есть проблемы с интимом.

– С сексом?

– Это всего лишь один аспект, – смущенно ответила Беллами.

– Каковы же тогда другие?

Она не ответила, отчего Дент пришел к выводу, что никаких других аспектов не имелось. Но даже если они и были, только этот единственный аспект и разрушил их брак.

Именно это, и ничто другое, и заставило ее так отреагировать прошлой ночью на его ласки.

И Денту захотелось узнать, в чем дело.

– Так какие же проблемы? – спросил он. – Иные, кроме самого этого слова? Вам оно не нравится. Многие люди находят его оскорбительным. Но они этим все равно занимаются.